— Конечно, — согласился полковник Ле Хань, — этот вариант желаемый. Но если по тревоге из укрепленного района командование базы бросит силы поддержки, мы — это тоже предусмотрено — немедленно меняем позицию и переходим на заранее подготовленный рубеж обороны, очень выгодный для нас и неудобный для врага. Перед нашей обороной, а мы занимаем господствующие высотки, лежат рисовые поля, а также заболоченные и покрытые мелким кустарником участки, которые морским пехотинцам или десантникам будет очень трудно преодолеть без больших потерь. Мы думаем, что сможем положить солдат противника на землю и не дадим им не только прорваться к нам, но и беспрепятственно вернуться под защиту своих бронетранспортеров.
— А если пойдут бронетранспортеры?
— Они далеко не пройдут. Во-первых, болотистая местность, а во-вторых, мы заминируем участки, которые могут быть легко преодолены.
— Ну что ж, — подвел итог главком, — мне кажется, что военный совет может согласиться с планом командования дивизии. По-моему, они, — кивнул главком головой в сторону командира и начальника штаба дивизии, — все предусмотрели и нашли хороший вариант. Но нельзя забывать, что противник перед нами сильный, он постарается найти другое для себя решение, не то, что мы за него приняли. Вот тогда вы, товарищи командиры, и ваши подчиненные должны будете хорошенько подумать— а времени на раздумья у вас будет очень мало, — чтобы выйти из положения. Но всего предусмотреть невозможно, поэтому необходимо с самого начала не упускать из виду ничего в поведении противника. Давайте вашу карту, полковник.
Командующий поставил свою подпись и передал карту другим товарищам.
— Желаем вам успеха, товарищи, — сказал главком. — В ходе боев держите нас в курсе событий.
После утверждения плана офицеры штаба дивизии были раскреплены по подразделениям, чтобы на месте оказывать помощь командирам советом и опытом.
И вот подошел срок, когда механизм уже приведен в действие.
Полковник Ле Хань снова вернулся к карте. Вот он, несколько кружной, но удобный подход к базе. Диверсионные отряды, просачиваясь через посты наружного охранения, как мелкие рыбешки сквозь крупноячеистую сеть, вплотную подойдут к трехрядному проволочному заграждению. Последний ряд проволоки находится под электрическим напряжением. Это, конечно, серьезное препятствие. Но, как сообщили разведчики, это препятствие будет устранено: рубильник, включающий подачу тока на проволочное заграждение, выведе-т из строя один из товарищей на самой электростанции. «Хорошо бы этому товарищу незаметно и побыстрее скрыться, — подумал Ле Хань, — а то ведь на него падет подозрение в первую очередь, и уж тогда вряд ли кто сможет помочь ему самому».
С наблюдательного пункта постоянно докладывали о том, что происходит вокруг базы. Уже два раза вылетали оттуда по десятку вертолетов и, резко наклонив свои стрекозиные тела, брали курс на запад, а минут через тридцать — сорок возвращались назад.
Ле Хань быстро разобрался в обстановке. Видимо, разведка противника обнаружила активность на участке западнее базы и направила отряды вертолетов на бомбежку. Если считать, что двадцать вертолетов могли захватить несколько сот небольших бомб, то соседям приходилось нелегко. Полковник посмотрел на часы, диверсионные группы уже начали осторожное перемещение. Ему казалось, что он видит, как по двое-трое, с небольшими, но мощными зарядами взрывчатки, заложенной в магнитные мины, тенями пробираются с разных концов к цели солдаты и офицеры.
«А что, если не удастся обесточить проволочную преграду? Тогда придется идти на более рискованный шаг!» — подумал полковник.
«Рискованный шаг» означал, что пробираться на базу придется через высокую стену. Правда, и на этот счет заготовлено снаряжение. У каждого члена группы есть с собой прочная капроновая лестница с крюком на конце. Чтобы не нарушать тишины, крюки обмотаны тряпками. Только остро заточенные кончики едва выглядывают из обмотки. Но и в этом случае успех целиком зависит от товарищей, находящихся на территории базы: они, взяв на себя часть смертельного риска, должны будут не только обесточить проволочное заграждение, но и выключить любым путем освещение базы.
В наступившей темноте противнику и мышь может показаться тигром. Даже короткой растерянности может хватить на то, чтобы подобраться незаметно к ангарам и установить мины. Однако рассчитывать можно только на несколько минут, пока морские пехотинцы не пустят в ход индивидуальные лампы с мощным пучком света. Мэрским пехотинцам и десантникам не потребуется много времени, чтобы разобраться в обстановке, но все-таки период замешательства может быть достаточным, чтобы справиться с трудным делом.
Ле Хань вспомнил товарищей, которым поручено нелегкое задание, он беседовал с ними, и у него осталось о них хорошее впечатление.
Он еще вспоминал детали этой встречи, когда неожиданно услышал за спиной молодой, по-детски звонкий голос:
— Товарищ командир дивизии, связной командира седьмого полка прибыл с донесением.
Обернувшись, он увидел связного в гражданской одежде, с тяжелым вещмешком за спиной, лямки которого врезались в хрупкие плечи.
— Кто же тебя так нагрузил-то? И зачем? Как фамилия?
— Сержант Ба Тхи Льен [16], товарищ полковник.
Командир дивизии даже сделал шаг назад от неожиданности. Не то чтобы он не видел женщин в армии, но вид Ба Тхи Льен настолько не вязался с тяготами войны и этим тяжелым мешком за плечами, что он даже не поверил ее словам.
— Милая девочка, сколько же тебе лет и почему ты занимаешься делом не по возрасту?
— Товарищ полковник, — с обидой в голосе сказала девушка, — мне девятнадцать лет, я кончила школу радистов и готовилась к выполнению любых заданий командования.
— Ну, извини, — сказал полковник, — не думал встретить такую красивую девушку да еще в сержантском звании. А что это за мешок за плечами?
— Это — рация, товарищ полковник. Разрешите передать вам сообщение командира седьмого полка майора Зьема, — из потайного кармашка она вытащила туго, словно сигарета, скатанную бумажку и протянула полковнику.
Развернув донесение, Ле Хань разгладил его и, наклонившись к лампе, внимательно прочитал его. Потом перевел взгляд на девушку, спросил:
— Почему вы оказались в расположении седьмого полка? Да, — спохватился он, — снимайте свою ношу и садитесь вот на этот ящик. Так почему вы оказались в седьмом полку, а не в штабе дивизии?
— Об этом долго рассказывать, товарищ полковник. Меня и моего товарища командование направило в район базы Фусань. В пути мы нарвались на патруль неприятеля, и товарищ приказал мне в одиночку добираться к месту, а сам остался прикрывать меня. Может быть, он спасся, потому что сгущалась темень. Я долго шла, спешила, пока не вышла на передовое охранение седьмого полка. Пришлось раньше времени развернуть рацию и сообщить в штаб, что с нами произошло. Теперь мне нужна ваша помощь, чтобы добраться до холмов, у подножия которых расположена пагода Пурпурных облаков.
— Про эту пагоду я давно слышал, — сказал Ле Хань, — где-то там сейчас работает мой близкий друг, с которым учились вместе.
— Вот и меня ждет там один товарищ, у которого накопилось много информации для командования. И еще: ему очень нужна надежная связь. Прошу вас, товарищ полковник, дать мне кого-нибудь из ваших бойцов, мы тогда легче доберемся до цели.
— Но вряд ли, дорогая ко [17]Льен, кто-нибудь из наших бойцов знает туда дорогу. Сложную ты задачу задала своим появлением, — сказал, улыбнувшись, командир.
— Вообще-то, товарищ полковник, я бы и сама добралась, я ведь здешняя, жила недалеко от Фусани, места мне известные, есть и знакомые люди. Только, — замялась девушка, — вы уж извините, но мне надо очень срочно, а с таким грузом мне будет трудно.
Полковник подал карту, на которой не было никаких пометок.
— Сможете показать, куда вас надо проводить? — спросил он.
— Девушка поднесла карту поближе к свету, быстро нашла нужное место.
— Это вот здесь, — сказала она. — Вот эти холмы, рядом с ними и пагода, километра три-четыре, не больше. Сюда мне и надо.
— Да, — бросив взгляд на карту, сказал полковник, — до холмов-то километров двадцать. Боюсь, не успеете, скоро тут будет жарко.