— А проверять охрану и персонал зимой кто-то будет? — спросил Серега.
— А как же, — чуть ли не радостно ответил Юрка. — Я пару раз загляну — у меня тут дела поблизости. А раз в месяц будет наведываться мой человек.
— Ну, коли так, то да, — удовлетворенно сказал Серега.
— Теперь, так сказать, о насущном, — посерьезнел Смелков.
Остальные сразу приняли вид значительный, а Вован даже стакан отставил.
— Вам-то там хорошо, — начал издалека Смелков. — Налоговая не пристает, бандиты не наезжают, местная власть взяток не вымогает, и придурки в Киеве дурацких законов не издают.
— Ты жалуйся, не стесняйся, сказал Бобров. — Ясный пень, что мы живем практически в тепличных условиях. Это тебе любой подтвердит. И Серега, который исключительно сдуру и для смеха спасался на термитнике от носорога, и Вован, который через раз попадает в шторм, а через два гоняет пиратов по Средиземке. О себе я уж и не говорю, потому как нескромно.
Смелков смутился.
— Да ладно вам. Я же совсем не то хотел сказать.
— А ты говори то, — поощрил его Бобров.
— Хорошо, я скажу то. Вам проще втом плане, что вас не контролирует государство, которое много хочет, но ничего не дает взамен.
— Как! — вскричал Бобров, и все заулыбались, предвкушая. — А бесплатная медицина, а бесплатное образование, а защита от криминала, а защита от посягательств внешнего врага. И вообще, у вас же целый свод справедливых законов и этот… как его… президент, который прямо кушать не может, если есть хоть один человек на территории вверенного ему государства, который не охвачен… Подскажи, Серега.
— Обираловкой, — подсказал Серега, давясь от смеха.
— Заботами, — сказал Вован без капли смеха и отхлебнул из стакана. — Чего ты закуси пожалел? Апи!
В дверях показалась Апи.
— Ну, и кто тут вопил?
— Я, — сказал Вован. — Слушай, крикни вниз, чтобы принесли поесть.
— А зачем тебе? — сурово спросила Апи.
— Дык, — растерялся Вован. — Чтобы закусить.
— Так пей, — посоветовала Апи и ушла.
Остальные с интересом выслушали этот диалог, и Серега со вздохом поднялся.
— Пойду, принесу, а то до ужина и впрямь еще далеко.
— Это все здорово, — продолжал гнуть свое Юрка. — Только я этим не пользуюсь от слова совсем. Как и большая часть населения. Если бы это, которое государство, во главе с этим, который президент, только драло с меня налоги — я бы и слова не сказал. Принял бы как неизбежность. Но ведь оно учит меня жить. Особенно трогает забота о моей нравственности. А уж когда дело касается восьмой заповеди… Главное, кто мне это талдычит. Те, кто крадут заводами и городами…
— Ты не расстраивайся, Юрик, — сочувственно сказал Бобров. — У нас примерно то же самое. Вон Саня Македонский пошел вроде за справедливостью, а в результате награбил столько, что унести не смог. Оно, конечно, те тоже не своим горбом заработали. Так что…
— Эх! — сказал в сердцах Юрка. — Был у нас социализм. Не спорю, не самый удачный, но то, что творится сейчас… Наверх всплыла такая лицемерная мерзость, что старое Политбюро рядом с ними, что дети в песочнице.
— Выкручивайся, — посоветовал Вован. — На то тебя и поставили.
В это время Серега внес огромное блюдо и Вован отвлекся.
— Да я выкручиваюсь, — со вздохом сказал Юрка. — Обидно просто. Ведь ни у кого не украл.
— Аты к нам иди, — посоветовал Серега. — Остров в аренду, деньги на депозит. А у насесть для тебя южная Африка и экзотическая Меланья.
— Как она там? — встрепенулся Юрка.
— Цветет, — кратко ответил Серега и поцеловал кончики пальцев.
— Да-а-а, — протянул Юрка мечтательно, а потом поинтересовался у Боброва. — Она случаем в Херсонес не собирается?
Бобров посмотрел на него внимательно и сказал:
— Для тебя, Юрий Романыч, соберется. Саныч обратным рейсом ее захватит. Попутно она в Максимкином борделе порядок наведет. У нее это получится. Их бы туда, конечно, хорошо с Апи направить. Но Апи… — Бобров развел руками.
Серега тоже решил внести свою лепту. Пользуясь отсутствием Дригисы, он таинственным голосом сообщил:
— По сравнению с нашей Меланьей Наоми Кэмпбелл — обычная деревенская простушка, — и подмигнул.
… Явление Боброва с семейством и сопровождающими лицами из вод морских вызвало легкий фурор у населения поместья, хотя оно и было подготовлено к этому предыдущими явлениями. Митинг, конечно по этому поводу не собирался, но любой встреченный делал большие глаза, ронял челюсть, потом выражал бурную радость и спешил смыться, чтобы поделиться вестью.