— Дайте им топор под мою ответственность, — и дело разрешилось.
Через сутки корабли покинули остров и разошлись в разные стороны. Юрка отправился с теми, кто возвращался, обратно в Херсонес.
В Сиракузах их встречали как победителей, хотя они были как бы и не при чем. Видать, слух о разгроме пиратских гнезд сюда уже дошел. Спасенные купцы спустились на причал и тут же попали в объятия родственников. Не хотелось думать, что родственники радуются не только их благополучному возвращению, но и сэкономленному выкупу. А случившиеся в порту капитаны и владельцы кораблей устроили в портовой таверне грандиозную выпивку с закуской.
Юрка поведал, что он страдал от последствий до самого Крита.
— Вот вроде и все, — подумав, заявил он и присосался к стакану.
— А что это за негритенка вы привезли? — поинтересовалась Златка.
— А-а, это потенциальная замена Максимке, — сказал, оторвавшись от стакана Смелков. — Зажрался, понимаешь, Максимка. На этот раз Вован рекомендовал отдать пацана на воспитание Евстафию, чтобы он сделал из него человека.
— Евстафию? — с сомнением переспросил Бобров, глянув на своего министра обороны.
Евстафий плотоядно ухмыльнулся.
Смелков задержался ненадолго и вечером уже отбыл.
В следующий раз он появился только через две недели. Послушать его собралась вся верхушка поместья. Чувствуя всеобщее внимание, Юрка вальяжно расселся в кресле (дело происходило в таблинуме) и велел принести коньяка.
— Обойдешься, — сказал Бобров и кивнул подавальщице. — Вина ему. Разбавленного.
— Ах, так, — сказал Юрка. — Ну погоди!
Бобров его тираду проигнорировал.
— Узурпатор, — не успокоился Юрка.
— Деспот, — поправил его Бобров. — Ну ты будешь рассказывать? Или даже вина не получишь.
— Значит так, — заторопился Юрка. — Место мы нашли сразу, ориентиры за две тысячи лет никуда не делись, но вот попасть в грот сразу не получилось. Вход оказался скрыт под капитальным завалом. Разбирать завал во избежание ненужных вопросов пришлось особо доверенными людьми. Я даже плавсредство прикупил с грузовой стрелой и лебедкой. Только с его помощью и управились. Два дня возились. Вопросы все равно были. Правда, пока от своей охраны. Но все равно, рекомендация держать язык за зубами, похоже, их насторожила. Ну в общем, завал разобрали, и я туда проник. На этот раз не один и фонарь не забыл. Амфора, блин, оказалась в целости, только съехала ближе к краю уступа и опорные камешки все вывалились. Еще бы немного и упала. Вытащили наверх, вскрыли. Я-то хотел ее разбить. Привык, понимаете, к изобилию амфор. Но меня вовремя остановили. Начали вытаскивать содержимое. И вот тут нас постигла неудача. Меч, статуэтку, камеи — все вытащили, а вот серебро спаялось в один ком и в горлышко не пролезало. Пришлось все-таки горлышко срезать. Не разбить — упаси боже — только срезать. Ну, монеты так комом и достали. Сохранность всего, не скажу, что идеальная, но понять, что это такое запросто можно.
Юрка перевел дух и, глянув на Боброва, отпил вина. Бобров не реагировал. Расхрабрившийся Смелков отпил еще.
— А лотом началось самое занятное. Отвезли мы кувшин с содержимым в Афины. Пришел я в ихний департамент, который за древности отвечает. Вот, грю, нашел на своей земле и хочу сдать государству. Я думал, меня схватят, облобызают и осыплют золотым дождем.
Юрка сделал эффектную паузу и продолжил:
— А вот хрен. Послали меня на экспертизу. Лучше бы просто послали. В общем, процесс идет и когда он придет, никто сказать не может. Взяток я принципиально не давал. Вот насчитают миллион — тогда дам. Я им так и заявил.
— В общем, игра не стоит свеч? — полуутвердительно спросил Бобров.
— Да стоит, стоит, — не согласился Юрка. — Но только если продавать лично. Или через аукцион.
— И садиться пожизненно, — вставила внимательно слушавшая Златка.
— А пусть сначала поймают, — воинственно сказал Смелков и добавил. — Хотя, конечно, вероятность есть.