Агафону же Бобров решил предложить адекватную замену отбывающим скифам.
Через два дня раздумий, метаний, лазания на стенку (не помогло) Агафон сдался и приехал к Боброву.
— Все, — сказал он. — Считай, что я дозрел. Выкладывай подробности.
Бобров посмотрел на слегка исхудавшего Агафона и понял, что да — этот дозрел. Тогда он крикнул, чтобы позвали заместителя Андрея, которому хотел поручить курирование будущего дела Агафона, обещающего потенциально стать одним из самых прибыльных не только в Греции и ее колониях, но также, если удастся, то и в Карфагене.
Пришедший здоровенный бородатый мужик, явно не грек, никаким боком не похожий на успешного управляющего, тем не менее, им был.
— Вот, — сказал Бобров. — Знакомься. Это Торгул, милостью Гермеса, наш эффективный менеджер.
Оба, и Торгул и Агафон, посмотрели на Боброва как на психа ненормального.
— Это по-нашему, по-восточному, — счел нужным пояснить Бобров. — А, если по-гречески, то лучший управляющий.
Торгул скромно улыбнулся, а Агафон посмотрел с сомнением, мол, знаем мы этих лучших, шею свернут или, в лучшем случае, разденут. Вон рожа-то какая бандитская. Бобров понял сомнения Агафона, но переубеждать его не стал. Он сразу перешел к делу. И в последовавший час Агафон услышал самое удивительное предложение в своей жизни.
Бобров и компания вообще выделялись нестандартными, оригинальными проектами и решениями. Агафону, больше склонному к методам традиционным, это, по идее, должно было категорически не нравиться. А ему наоборот все это импонировало. И он даже гордился тем, что явился первым человеком в городе, к которому Бобров обратился. При этом Агафон старался не вспоминать, что решил просто тупо срубить денег на попавших в беду (как он думал) купцах. А эти купцы впоследствии вместо того, чтобы отплатить, как положено, черной неблагодарностью позволили, как они говорили, сделать совместный бизнес. Вот и сейчас.
Агафон каким-то шестым чувством понял, что Бобров делает ему предложение не на ровном месте, что у него уже все продумано и разложено по полочкам. Потому что, если он это не придумал, значит взял что-то хорошо знакомое и широко известное. А Агафон, как ни напрягал память, не мог вспомнить ни в Г реции, ни в ее многочисленных колониях, ни даже в близлежащих царствах и империях ничего похожего.
Однако, соглашаться следовало незамедлительно, пока Бобров предлагал не только Торгула в помощь и бесплатную идею, но и обещал хорошо вложиться в дело. А вот такой подход Агафон очень ценил. Если человек готов поддержать свое предложение материально, значит, он в нем уверен, значит, и самому не стоит осторожничать, чтобы потом не сожалеть об упущенной выгоде.
Бобров предлагал не мелочиться и не начинать с Херсонеса. Херсонес, конечно, город справный, тут двух мнений быть не может, но он все-таки находится на окраине и народу местного и мимоезжего для разворачивания дела недостаточно. Поэтому начинать было предложено прямо сразу с Афин. Вот там клиентура должна быть. И для более полного ее охвата Бобров предлагал сделать сразу две точки. Одну в Пирее, где полно матросов, грузчиков, купцов и просто праздного люда. А другую — в самих Афинах. Причем и ту и другую необходимо размещать в местах наибольшего скопления простого народа, а не каких-нибудь аристократов собачьих.
— Потому что трудовой обол, — назидательно сказал Бобров, — нам более ценен, чем драхма бездельника. И почему? — он вопросительно посмотрел на Агафона.
— Ну, это я знаю, — Агафон даже облегченно вздохнул. — Потому что их больше.
— Потому что их намного больше, — уточнил Бобров.
Еще Агафон никак не мог понять, что такое логотип и какое отношение он имеет к бренду. Кстати, что такое бренд он тоже никак не мог понять.
— Так, — сказал Бобров, — Все остальное тебе расскажет Торгул.
Торгул при этом ласково улыбнулся, так, что Агафона дрожь пробрала.
— Он в курсе всего, — продолжал между тем Бобров. — И учти, послезавтра вы отплываете в Афины.
— Как послезавтра? — всполошился Агафон. — Мне же надо собраться.
— Что там тянуть, — отмахнулся Бобров. — Давай-ка к бою.