Пока разбирались со Смелковым, захандрила Меланья. Меланья была не рядовой служанкой и имела возможность жаловаться самому Боброву. Так он и узнал, что женщина из его усадьбы втюрилась по уши в какого-то постороннего негра, пребывающего в рабах у одного из херсонесских богатеев. Бобров своих женщин ценил и всячески им потакал, поэтому он решил, что дело так оставлять нельзя. Тем более, что был богатым и знаменитым, и его бы просто не поняли. Атак как ссориться совсем уж он не хотел, то решил просто негра выкупить. Но с элементами экшна. Хозяина, к сожалению дома не оказалось и когда Бобров с воинами нагло ворвался во двор, искомый негр вместо того, чтобы радостно броситься к возлюбленной или хотя бы заплясать на месте, позорно скрылся. Увидев, как опустились плечи предвкушавшей совсем иное Меланьи, Бобров отозвал войска и покинул негостеприимный дом. А Меланье потом пообещал любого негра на выбор. Жаль, что негров в Херсонес завозили очень редко.
Наглядевшись на страданья Меланьи и вся испереживавшись Златка потребовала от Боброва провезти ее по Золотому коль… то есть по периметру Эвксинского Понта. Ну, почти по периметру. Отбыли в конце лета на Ольвию. Бобров вообще-то хотел погонять пиратов, ну а потом решил совместить. Пиратов они успешно погоняли у оконечности Тендровской косы. А потом зашли в Ольвию. Вован, значит, по делам, Бобров с Серегой просто так, а Златка с Дригисой для демонстрации себя. А, достигнув каждый своего, снялись вечером на Тиру что в устье Днестра. И совсем уже поздно вечером, уже в темноте неожиданный шквал резко наклонил судно. Стоявшая у кормовых релингов Златка вывалилась наружу, даже не пикнув. Бобров прыгнул следом, тоже не сообщив вахтенному, куда идет и зачем.
Потом, уже плавая, они об этом пожалели, и Златка даже пыталась кричать, но их не услышали. Тогда, используя Златкин хитон в качестве подручного плавсредства, Бобров попытался доплыть до берега. И ведь доплыл. Он потом признался Златке, что если бы не она, то он бы точно утоп. Из-за отсутствия стимула. Атак, вот он твердый берег. Боброву даже удалось вздремнуть, прижав к себе теплую девушку. Пробуждение, конечно, было ужасным. После короткой стычки с превосходящими силами и Бобров и Златка были определены в специально приспособленную для этого яму. Ждали, как оказалось, покупателя. Покупатель тут же стал пенять на испорченный товарный вид пленников. Ему резонно возразили, что это, мол, не добровольцы и сами в рабство не напрашивались. Но цену пришлось все-таки скинуть. Бобров даже обиделся.
В яме они просидели недолго. И только успели освободиться от веревок, как снаружи послышались знакомые голоса, а над краем ямы объявился Серега. Далее все пошло по классическому варианту — злодеи были наказаны, справедливость восторжествовала и радостный капитан со слезами на глазах (или слез все-таки не было?) обнял освобожденных пленников.
Из-за того, что Златка в стычке получила повреждения в виде синяков и ссадин, программу посещения портовых городов западного побережья Эвксинского Понта пришлось сократить и судно через проливы отправилось на остров Лесбос. Бобров намеревался посетить могилу Сафо и заодно повысить культурный уровень своих спутников, приобщив их к великой поэзии. И первое, и второе, надо сказать, у него получилось.
Вообще-то, если быть честным, у Боброва были собственные замыслы по части восточного Средиземноморья. Нет, ничего глобального и важного. Просто ему хотелось собственными глазами увидеть работы знаменитого Праксителя Афродиту Кносскую и Афродиту Книдскую. Насколько он знал, знаменитый скульптор изваял две статуи богини. Одну — одетую взял храм острова Кос и она дошла до потомков в виде копий, а вот вторая — обнаженная досталась храму города Книда и была впоследствии утеряна. Зато копий наделали столько, что никто не знает теперь, как на самом деле выглядела богиня. И вот Бобров получил возможность не только увидеть собственными глазами, но может и донести до потомков утерянный образ. Он только не был уверен в точном времени появления скульптур в храмах, потому что не имел привязки времени античности к собственному времени двадцатого века. Проще говоря, он был без понятия какой сейчас год до новой эры. Тем более, что датировка появления скульптур в храмах была весьма приблизительна. Вот это и сыграло с Бобровым злую шутку. Скульптуры в косском храме не было. Вернее, была, но работал над ней явно не Пракситель. Его модель Фрину она напоминала только тем, что тоже была женщиной. К тому же из-за возникшего непонимания пришлось выдержать небольшую драку, после чего поспешно смыться. Ясное дело, что в Книд после всего этого не пошли.