Масштабы, конечно, были несопоставимы. Сокровища, накопленные персами за несколько веков, не шли ни в какое сравнение с возможностями Боброва. Но сокровища — это единовременный грабеж. А вот у Боброва объем грабежа был многолетне-распределенный и только возрастал по мере становления. В общем, где-то в перспективе предполагалось, что Бобров Македонского обойдет. Величины, конечно, были несравнимы, но Бобров и не собирался тягаться с Александром Филипповичем в полководческом искусстве. А вот по части хозяйствования надо было посмотреть. Жаль, что диадохи испортят все дело.
Добившись того, что и поместье и колония заработали как часы и в подвалы усадьбы потекла река серебра, Бобров решил, наконец, расслабиться. Для этого Смелков, прикупивший остров с Эгейском море, возвел на нем замок, куда и отправилась отдыхать вся верхушка поместья. И лучше уж такой отдых, чем как у Александра, который, отдыхая с традиционной попойкой, спалил целый город. Который Персеполис. Говорят, там отметилась Бобровская знакомая по имени Тайс. Врут, наверное.
Мечтательное состояние Боброва, который, заложив «Летопись» пальцем, таращился в потолок, прервал ввалившийся втаблинум мокрый взъерошенный Смелков. Следом за ним заглянула что-то вякнувшая официантка. Юрка отмахнулся от нее как от мухи.
— Шеф, ты один?
Бобров обратил на него непонимающий взгляд.
— А то ты сам не видишь.
— Ну, тогда слушай.
В конце Юркиного сбивчивого монолога с многократным повторением, бешеной жестикуляцией и беганием по таблинуму с задеванием мебели обалдевший Бобров, который где-то очень в глубине сознания был к этому готов, все-таки для начала решил усомниться.
— Да ладно, — сказал он, изображая одновременно беспечность и недоверие. — Как это ты понял? Мерил что ли? И с чем сравнивал?
Юрка загорячился, доказывая, что он самый частый проходимец (Бобров только улыбнулся, но промолчал) запросто может засечь изменение размеров визуально. Порой совершенно бессознательно.
— То есть, объективного контроля нет? — резюмировал Бобров с некоторым облегчением.
— Нет, — признался Юрка, но напористости не утратил. — Так пойдем, померим.
— Спокойно, — сказал Бобров. — Не гони волну. Ты знаешь, я знаю, и хватит пока. Представляешь, что начнется, если нас увидят с рулеткой? А народ у нас понятливый. Так что о последствиях я даже предположить не могу. Так вот, вечерком, когда на пристани никого не будет, поставим оцепление вдали от кромки обрыва, возьмем фонарь, я прихвачу на верфи рулетку и мы с тобой прикинем размеры. А через недельку повторим. Идет?
— Хорошо, — нехотя согласился Юрка. — Но я бы, на твоем месте, уже начал думать.
Думать пришлось. Как же тут не думать. Даже, если Юрка неправ. Все равно ведь рано или поздно или это, или что-то похожее должно было случиться. Хотя бы, исходя из принципа «ничто не вечно под луной». А тут ведь почти восемь лет стабильности. Все настолько привыкли, что любое изменение статуса кое для кого будет катастрофой.
— Господи! — встряхнулся Бобров. — О чем это я. Еще ведь ничего не известно.
Тем не менее, до вечера он дотерпел с трудом, постоянно отгоняя от себя самые мрачные мысли. Юрка притащился вовремя. Глаза у него были красные, а при дыхании вокруг распространялся густой аромат вина. Бобров укоризненно покачал головой, но Юрка только рукой махнул. В качестве оцепления Бобров использовал троих самых старых солдат, которым оставалось несколько месяцев до отставки и они уже прикидывали, как будут жить на покое с хорошим питанием и пенсией, а поэтому Бобров не сомневался, что они выполнят приказ, нисколько не думая о его целесообразности.
— Никого не подпускать, — сказал он им. — Даже Евстафия.
— А женщин? — спросил один. — Например, Злату или Апи.
Остальные заулыбались.
— Женщин тем более, — категорично заявил Бобров.
Они со Смелковым направились к башне над пристанью.
— Что это у тебя? — спросил Юрка, обратив внимание на две заостренные палки в руках Боброва.
— Маркеры, — ответил Бобров. — Воткнем с той стороны по краям, и ты будешь визуально отслеживать изменения без всяких замеров.
— А чего с той стороны? — не понял Юрка.
— Да потому что наши на ту сторону почти не ходят, а с той стороны практически ты один. Так что никто и не заметит и, соответственно, вопросов не задаст.
Вдвоем они прошли через портал и высунулись подышать.
— Запоминай, где конец прикладываешь, — сказал Бобров. — Отметить все равно нечем.
— В общем, так, — сказал он после замеров. — Три пятьдесят шесть на полтора. Вернемся — запишу. Маркеры я поставил. Так что, посматривай. Ну а пока не вижу причин для паники. Но ты, на всякий случай, никому не говори.