Выбрать главу

Но не это послужило толчком к активизации Вована. Дело в том, что, порадовав публику, и особенно трех прототипов и традиционно напившись в зюзю, Юрка на следующий день вознамерился померить портал. На ногах он держался не очень твердо, тем более, что в завтрак похмелился киликом «старого херсонесского» Андреевой выделки, и поэтому Бобров для подстраховки взял с собой Апи, которая была сущим Ихтиандром. Хотя, если бы Боброву пришла такая блажь в голову, она запросто могла стать и Ариэлем.

Водица хмель с Юрки немного стряхнула, а когда Бобров с Апи промерили портал, его уже можно было поить заново, потому что он стал трезв как стеклышко. Еще бы, три с половиной на один и сорок восемь отрезвят кого угодно. По дороге от пристани домой Юрка был молчалив, а Апи наоборот непрерывно приставала то к одному, то к другому с одним и тем же вопросом:

— Ну и чо?

В конце концов, Бобров отправил ее к Златке, которая еще была не в курсе Юркиной самодеятельности. Златка, получив последние данные и сравнив их с предыдущими, не стала подобно Смелкову заливать горе продукцией Андреевых подвалов. Она развила бурную деятельность, поставив на уши всех причастных. Именно благодаря ей Вован получил живительный пендель и засуетился как наскипидаренный. А Юрка, получив такой же, мелко засеменил в сторону портала, часто с испугом оглядываясь. Ему поручено было в месячный срок создать запас для Никитосовских лавок на несколько лет, а также настоятельно рекомендовалось раздобыть черенки сахарного тростника для культивирования последнего силами негров в центральной Африке. А Боброву, чтобы зря не губил себя пьянством, было указано на необходимость проектирования и изготовления валков с ручным приводом для отделения сока.

И только благодаря Златке Бобров вспомнил про пропавшего где-то в Афинах Агафона. Заодно вспомнив, что по Вованову поручению один из его капитанов заходил недавно в Пирей, но самого Агафона, который отбыл в Сиракузы, на месте не застал, а оставшийся за него помощник наговорил такого, что капитан ничего не понял и счел возможным просто передать Боброву то, что запомнил из слов этого помощника. А так как капитан всяко не был диктофоном и автоответчиком, то и передал он, по всей видимости, не все. Так что Бобров тоже ничего не понял. Надо было плыть самому.

Уже в последний момент при отдаче швартовов Бобров крикнул Вовану:

— Саныч! Мне бы вАфины сгонять!

Вован не стал надрываться. Он через рупор обложил Боброва матом. Все, в том числе и Бобров с интересом выслушали сложную конструкцию. А когда между бортом и пирсом легла метровой ширины полоса воды, уже без всякого рупора, свесившись через релинги, сказал:

— Бери любой. Тебе никто не откажет.

Бобров выбрал, по его мнению, самый быстрый и на всякий случай поинтересовался у шкипера:

— Как идем? Вдоль берега, или напрямик?

Шкипер даже обиделся.

— Тебе же в Афины надо. Значит, идем на Босфор.

За Геллеспонтом опять на курсе оказались македонские триеры.

— Не боись, — произнес шкипер, ворочая румпель. — Ежели что, за нас отомстят.

— Вот уж успокоил, — сказал Бобров и действительно успокоился.

— Откуда идете?! — крикнули с головной триеры.

— Из Херсонеса! — ответствовал шкипер.

— А куда?

— В Пирей!

С триеры махнули рукой, и она проследовала своим курсом, не обращая больше внимания на мелкого купца.

— Сюда бы мою баркентину, — кровожадно подумал Бобров.

Пирей встретил их таким вавилонским столпотворением судов и людей, что отвыкший в последнее время от многолюдства Бобров, даже растерялся. Хорошо, что шкипер, чувствуя себя здесь как рыба в воде, послужил компетентным проводником, правда, на предложение «веди, Сусанин» не отреагировал как должно.

Забегаловку Агафона обнаружили довольно быстро. Путеводной звездой послужила вознесенная повыше кричащая реклама в виде большой стилизованной буквы «альфа». Агафон, ничтоже сумняшеся, назвал предприятие своим именем (Бобров не возражал — главное, чтобы деньги капали). Снаружи забегаловка (а как еще назвать это заведение, если в него непрерывно кто-то забегал) почти ничем не отличалась от обычных греческих едален. Зато внутри… Агафон скрупулезно следовал полученным от Боброва инструкциям и небольшой зал, разделенный на зоны несколькими несерьезными колоннами, выглядел вполне в духе Европы двадцатого века (ну, если бы не посетители). Но главное было не это. Главное было в подаваемой еде.