Бобров уже бежал к ним, на ходу сдергивая карабин. Следом спешил Петрович. Однако, бойцы не стали их ждать и еще три выстрела в голову с близкого расстояния прикончили льва окончательно. Он, похоже, даже не доревел до конца.
Подбежавший Петрович, с помощью опомнившихся людей выволок пострадавшего наполовину придавленного тушей. Тот был без сознания. И пока Петрович выводил его из болевого шока, Бобров успел рассмотреть льва.
Лев оказался старый с всклокоченной полувыцветшей гривой и сточенными клыками. Он наверно и решился на этот прыжок от отчаяния и голода. Изгнанный из прайда, никому не нужный, он не мог поймать быструю антилопу и пробавлялся, скорее всего, птичьими яйцами, птенцами, найденными в гнездах да ящерицами. А тут при виде упитанного грека не стерпел.
Бобров все это достаточно красочно донес до сознания остальных членов экспедиции. Люди Стефаноса только посмеивались. Остальные подавленно молчали.
Потом Бобров посмотрел на Петровича. Тот, оттирая окровавленные руки пучком травы, неопределенно пожал плечами. Но, слава Богу, хоть не сказал, что медицина бессильна. Пришедший в себя грек смотрел на них умоляюще. Он знал, как поступают с тяжелоранеными в пути. Особенно, если они задерживают движение.
— Рубите две палки, — сказал Бобров угрюмо. — Носилки делать будем.
Носилки потащили товарищи раненого. Все посчитали это справедливым. Несли четыре человека. Их с носилками поставили в середину. Никто больше не отходил в сторону и все безоговорочно слушались Боброва и Стефаноса. Нападение льва возымело неплохой воспитательный эффект.
… В палаточном городке был праздник — строители сдавали первый дом. Дом был рубленым. Никто из семидесяти поселенцев не умел строить рубленые дома. Серега же знал только теорию и даже в нежном возрасте видел такой дом воочию, когда предки вывозили его к родственникам в Вологодскую область. А шеф, уходя, высказался однозначно — к зиме надо всех переселить из палаток в дома. И больше ничего не сказал. То есть, крутись Серега, как хочешь Сереге с одной стороны было лестно, что сам шеф посчитал его взрослым самостоятельным мужчиной, а с другой, было, конечно, страшновато взваливать на себя такую ответственность за целую толпу людей. Но девчонки, обеспечивающие ему моральный тыл, так неприкрыто восторгались его свершениями, что Серега, даже, несмотря на то, что те были молодыми и, как следствие, глупыми начал гордиться собой и уже не рефлексировал по малейшему поводу.
И вот первый дом. Это, конечно же, было временное сооружение, но Серега прекрасно понимал, что нет на свете ничего более постоянного, чем временное. И старался соответствовать. Поэтому дом сложили из тесаных бревен, в прорезанные окна вставили открывающиеся рамы со стеклами, пол и потолок выстлали колотыми досками, надеясь заменить их на пиленые, когда Вован доставит пилораму.
А далее дело пошло как бы само. Единственное, что Серега, как руководитель строительства, принял, так это в целях экономии времени и материалов каждый последующий дом пристыковывать к предыдущему, экономя на одной стене. Греки быстро уловили нехитрые приемы строительства, и второй дом должен был получиться раза в полтора быстрее первого.
А пока в лагере был праздник. И все, собравшись перед входом, нетерпеливо ждали — кого же Серега назовет первыми жильцами. Серега же медлил. Он вообще-то сначала хотел поселить там четыре пары семейных, потому что через свою женскую агентуру узнал, что трое уже беременны, а потом подумал, что сроки еще минимальны, а местные женщины и не в таких тепличных, можно сказать, условиях детей вынашивали и решил по-другому. Он решил поселить там вообще всех женщин. Устроить, так сказать, невиданный в древнем мире феномен под названием «женское общежитие». Женщин-то в составе поселенцев было всего двенадцать человек. А дом всяко лучше палаток. Даже если учесть местный мягкий климат. А в следующем доме — семейных.
Серега решил и у него даже от сердца отлегло.