Бобров с досадой сплюнул. Оставалось прошерстить окраины, пока волна не докатилась. Сицилию, Италию ну и побережье Понта Эвксинского. Была надежда, что Саныч успеет.
— Эх, — подумал Бобров. — Связи нет. Хоть свой спутник запускай. Ну, или радиоцентр где-нибудь на Гибралтаре городи. Как они тут годами известий ждали и не извелись от неизвестности?
С деньгами тоже была проблема. Может быть самая главная. Торговля, конечно, дивиденды приносит, но вся она висит на Никитосе. Ну еще Вован сейчас в Афинах по дороге сбрасывает красное дерево и слоновую кость. Но на два города того ручейка серебра явно недостаточно.
— Надо Никитосу торговлю выводить в крупные города, — решил Бобров. — В Афины. У них сейчас дурных денег будет много. Ну и в Карфаген — они тоже всю округу ободрали. Надо только выяснить, какой товар самый ходовой, и на другие не отвлекаться.
— Ехать надо, — неожиданно произнес вслух Бобров, обдумал сказанное и повторил: — Да, ехать надо.
До следующего прихода шхун оставалось чуть больше месяца, и Бобров развил бурную деятельность, норовя сделать как можно больше и оставить Стефаносу, которого он намеревался оставить вместо себя, хороший задел. Дорога теперь до Кимберли, при условиях, что в джунглях на плечи не свалится какой-нибудь удав, а в саванне из травы не прыгнет потерявшая края львица, и не забарахлит транспортное средство, занимала жалкие четыре-пять дней. Если ехать ночами, то можно и быстрее. Просто вместо полезного груза придется вести дрова. Вопрос — и на хрена тогда такая езда?
В общем, Бобров вернулся в Кимберли во главе отряда из пяти семейных пар, и мужики немедленно бросились доводить до ума построенное жилье. Доски для пола, потолка и крыши завезли предыдущим рейсом. Дома были совершенно не похожи на греческие, потому что Бобров в целях экономии материалов и труда сделал им общие стены, назвав это мудреным словом «таунхаус». Семьи посмотрели на это обалдело, но делать нечего. Бобров заявил, что здесь вам не Эллада и вообще, разбогатеете — хоть дворец стройте. А пока, вот вам комната с кухней, отдельный выход и отдельный дворик.
Нагрузив Стефаноса, которого сделал старшим над двумя городами сразу, Бобров отправился в Новгород, чтобы за оставшиеся дни составить стройную схему освоения африканских земель, не забыв при этом прихватить пригоршню алмазов.
Шхуны явились как по часам. За время ожидания Бобров исписал двенадцать листов планом действий и списком необходимых материалов и оборудования. Но, по мере разгрузки шхун, часть позиций из списка он вычеркнул, потому что кто-то в Херсонесе оказался очень предусмотрительным.
На судах прибыла целая бригада строителей, возглавляемая молодым архитектором. Они, конечно, были несколько не в себе от длительности дороги и от условий, в которые попали. Однако, узнав про оплату труда, проявили полное понимание ситуации. Бобров, зная о положении дел в строительной сфере, и пользуясь тем, что до Сиракуз еще не дошла волна повышение стоимости строительства, назвал обычную величину оплаты: для архитектора две; для рабочих одна. И когда те, понимая, что попали, зароптали, добавил — тетрадрахмы.
Оглядевшись и поняв, что вроде все сделано и сказано, а если что не так, то это обнаружится только на полпути, когда возвращаться уже поздно, Бобров взошел на борт и скомандовал отплытие.
От Босфора путь лежал через Эвксинский Понт. Несмотря на зиму-пору штормов, капитан рискнул и не прогадал. Да он и не мог не рисковать, имея на борту такого пассажира. Бобров начал доставать капитана перед самой Луандой. Он даже принял активное участие в погрузке, чтобы сократить время стоянки. Матросы, видя работающего с ними наравне хозяина, тоже стали гораздо резвее и погрузку закончили на целые сутки раньше срока. И потом, своим молчаливым присутствием на шканцах Бобров вынуждал капитана форсировать паруса даже в свежий ветер. Капитан вынужден был мириться с нахождением Боброва, потому что Вован внушил ему, что он первый после бога, а Бобров как раз богом и был. Ну, или хозяином, что, собственно, одно и то же.