— Боюсь, друг мой, что этот великий проект нельзя будет полностью осуществить. Прежде всего, для того, чтобы создать большое общество, следует, как подсказывает здравый смысл, наделить его всеми пороками, распространенными в мире. Иначе, если твои граждане окажутся, как здесь, добродетельными и с ограниченным кругозором, они станут добычей первой же европейской нации, которая их откроет. Ты должен будешь сделать их воинственными, т. е. злыми, чтобы они не стали рабами. Надо будет иметь корабли, чтобы они торговали. Если бы они довольствовались собственным производством и не покидали пределов своей страны, они, я полагаю, мало-помалу выродились бы. Даже здесь я вижу много невинности и непорочности, но мало энергии. И если бы не твои законы и установленные тобою работы, словом, если бы ты не был душой нашего общества, жители нашей горы впали бы в оцепенение.
— Это хорошо замечено, дорогая подруга. Я знал, что вы очень умны. Но если бы славные подвиги совершались без риска, без трудов и опасностей, в чем была бы их заслуга? Слава состоит в том, чтобы преодолеть трудности, и на это я надеюсь. К тому же, у нас дети, для которых здешнее местожительство становится слишком тесным. Прежде всего я должен постараться открыть остров или континент, все равно, лишь бы он был необитаем или, по крайней мере, обитаем не могущественными нациями, для которых мы были бы неудобными соседями. Если я найду что-нибудь подобное, я поостерегусь известить об этом европейцев. Я постараюсь открыть какую-нибудь плодородную землю между сороковым и и сорок пятым градусом, что, по сведениям путешественников, произведения которых я читал, соответствует приблизительно пятидесятому градусу нашего северного полушария. И когда мы там прочно обоснуемся, я начну обучать проживающие там народы искусствам и наукам. Но я приложу величайшие старания, чтобы убедить их избегать дальних плаваний. Я устрою так, чтобы они не покидали своих берегов и не продвигались значительно в сторону экватора. Труднее всего мне, дорогая супруга, то, что я должен буду расстаться с вами. Но я оставляю вам моего старшего сына и дочь. Де-Б-м-т будет замещать меня здесь. Он часто будет привозить сюда вашего славного отца, так же как и моего, которого я, по известный соображениям, до сих пор не повидал. Вам это понятно: я хотел пощадить деликатность вашего отца и предоставить ему возможность свободно высказаться о своем зяте.
— Значит, ты скоро уедешь?
— Я уже делаю приготовления. Нам нужны более мощные и, так сказать, более выносливые крылья, чтобы мы могли захватить с собою провизию. У нас будет с собою также другая пара более легких крыльев, для того, чтобы иметь возможность заниматься охотой, когда будем в южных землях.
Кристина была очень расстроена таким быстрым отъездом. Но намерения ее мужа доставили столько удовольствия ее отцу, которого Викторин вызвал себе на подмогу, что последний отбыл в середине сентября со своим младшим сыном, трогательно расставшись с женой, старшим сыном и милой Софи. Что касается тестя, тот был в восторге и благословил их.
Двое летающих людей поднялись в воздух на крепких крыльях с самой отвесной скалы Неприступной горы в десять часов вечера, снабженные двумя корзинами с провизией, прикрепленными к их поясным ремням. Снизу это придавало им вид двух птиц невероятной величины. Они направили свой полет прямо на юг, руководствуясь звездами хвоста созвездия Козерога. Им понадобилась только неделя, чтобы достигнуть экватора. И так как, по мере продвижения на юг, они поднимались все выше, то совсем не страдали от жары: скорее им приходилось опасаться ночной свежести. Днем же они отдыхали на высоких горах и спали, прислонив голову к корзинам с провизией.
Мало кто из людей мог их заметить во время этого перелета. Вследствие темноты и большой высоты, на которой они держались, они казались крестьянам: маленьким облачком. Что касается горожан, то те их вовсе не видели, кроме как в Каире, в Египте, потому что там летящие люди снизились, чтобы рассмотреть большого крокодила, дремавшего в Ниле. Их появление произвело общее смятение во всем городе, среди мусульман, коптов, евреев. Первые сочли их за Магомета, который собственной персоной явился покарать их за постоянные бунты. Вторые решили, что это конец света. А евреи пооткрывали свои окна и принялись кричать: „Мессия! Мессия! Адонай!“{26} Все они были крайне удивлены, когда увидели, что летящие не остановились, а долетели до самой высокой из пирамид, на которую и опустились.