Выбрать главу

— Я не дам вам ни десяти табала (часов), ни десяти татата (минут, или ударов пульса). Немедленно созовите двух-трех омано, и пусть все будет решено.

— Ну, хорошо, пусть будет так, — добродушно сказал огромный Оркуманилош.

Немедленно вызвали двух-трех отцов семейств и в присутствии их жен предложили разрешить им этот случай. Эти важные персоны внимательно выслушали, потом поглядели друг на друга, и через четыре минуты один из них сделал знак, что хочет говорить. Другие в течение трех минут поворачивались в его сторону. Их жены горели нетерпением. Наконец старейший из них, огромный Омбомбобукика, сказал:

— Это серьезный вопрос. Дело идет о связи с низшим видом, который хотя и весьма одарен разумом, но по своей живости, легкости и изяществу больше похож на женщин. Необходимо поэтому собрать всю нацию и посвятить обсуждению двадцать оромодо.

Другие высказались так же, кроме одного, который считал, что нужно подождать тридцать лет. К счастью, женщины потеряли терпение и до того запугали своих солидных мужей, что было решено сыграть свадьбу самое позднее дней через десять. Все женщины стали брать молодого де-Б-м-т на руки и ласкать его так, что он чуть не задохся.

У женщин было особое основание поддержать страсть прекрасной Исмиштрис. В Патагонии значительно больше женщин, чем мужчин, и у каждого патагонца по меньшей мере три жены. Повидимому, эта причина повлияла и на выбор молодой патагонки. Она рассчитала, что милый маленький человек равнялся приблизительно трети патагонца, и таким образом, получив его в полное обладание, она не останется в накладе.

Молодой де-Б-м-т, осыпанный ласками, полетел стрелой, чтобы возвратиться на Сюникдомба, или остров Кристины. Отец ожидал его, чтобы отправиться вместе к патагонцам. Молодой человек дал ему отчет о путешествии, которое только что проделал в целях предупредить свою возлюбленную. Этот рассказ доставил Викторину много удовольствия и изменил его намерения. Отъезд он отложил до следующего дня, а в тот же вечер собрал руководителей колонии и обратился к ним со следующей искусной речью:

— Дорогие соотечественники! Я имею честь быть вашим главой, и хотя мы все равны в этой счастливой колонии, потому что все мы люди, вы рассматриваете меня как основателя. Но моим преимуществам должны соответствовать труды, заботы и жертвы. Вы все счастливы благодаря честному и сердечному поведению, но моя семья и я обязаны к большему, чтобы заслужить уважение, которое вы нам оказываете. Мы должны стараться обеспечить ваше спокойствие и торговлю с соседними нациями. Сограждане, с тех пор, как мой сын должен жениться, я обдумываю смелый план. Этот план вас удивит, и его успех представляется еще сомнительным, но выгоды от него были бы грандиозны. Вот в чем он состоит. У нас есть прелестные девушки, а мой старший сын приятный юноша. Любовь может заставить его выбрать кого-нибудь из них, но у меня есть основания полагать, что пока еще его сердце свободно. И вот я хотел: бы, чтобы он сам принес себя в жертву благу государства и выбрал себе жену среди наших соседей-великанов. Этот союз принесет нам самое важное благо: мир и дружбу с могущественными людьми. Вот, дорогие сограждане, что мой старший сын и я решили сделать для общего блага. Говорите же. Пусть руководители колонии свободно выскажут все, что думают.

Тотчас же со всех сторон послышались возгласы одобрения. Руководители колонии окружили доброго сеньора, отца королевы, и уполномочили его засвидетельствовать благодарность нации отцу и сыну.

— Я с восторгом выполню поручение, данное мне истинно французскими сердцами, — вскричал: старик, — засвидетельствовать королю, моему зятю, и наследному принцу-дофину, моему внуку, чувство высокого уважения, которое внушает руководителям колонии их благородное и самоотверженное решение. Осуществите же, бессмертные герои, ваше намерение. Это — пожелание всех обитателей острова Кристины и в частности мое собственное.

Присутствовавшая королева со слезами на глазах обняла своего сына и сказали:

— Повинуйся же отцу и деду.

Викторин снова взял слово:

— Что касается двух других моих детей, то дочь я предлагаю как награду достойнейшему юноше колонии, — тому, кто больше всего отличится качествами сердца и ума, соединенными с приятной внешностью. Все разумные, хорошо сложенные юноши могут добиваться ее руки. Тот из них, который завоюет ее сердце и в то же время добьется уважения ее родителей и одобрения нации, станет ее мужем, кем бы он ни был. Что касается моего младшего сына, он будет так же, как и его брат, принужден послужить общему благу, и мы подумаем о нем после женитьбы старшего.