Но наша нация не галантна, она только разумна: все служат здесь женщинам, детям и старцам.
— Но в чем состоит ваш культ?
— В одном: пользоваться своими органами сообразно видам природы, ничем не злоупотребляя и ничем не пренебрегая.
— У вас, значит, нет храмов?
— Как же, есть, — ответил старец, указывая на землю: — вот наш храм. Четыре раза в году, во время солнцестояний и равноденствий, нация собирается на четыре всеобщих празднества. Наиболее пожилой из старцев выражает наше благоговение сначала матери-земле, потом отцу-солнцу, после чего, объединяя их в общей формуле, умоляет их передать об этом набожном благоговении верховному существу. Вот эти три формулы:
„1. О земля, общая мать, могучая дочь священного солнца, мы, твои дети, собрались, чтобы выразить тебе наше сыновнее благоговение. О святая и священная земля, общая наша мать, корми нас!
2. Священное солнце, отец разума, света и тепла, движения и жизни, сын бога, отец и муж нашей матери-земли! Мы, дети твоей почитаемой и священной дочери-супруги, земли, собрались, чтобы выразить тебе наше сыновнее и почтительное благоговение. О святое и священное солнце, оживляй нас!
3. Плодородная земля, оплодотворяющее солнце, дети великого бога, который дал вам существование, разум и производительную силу для передачи избытка вашей жизни людям, животным и растениям! Священные и могущественные божества, выразите вместе с вашим и наше благоговение вашему божественному отцу, с тем чтобы он благословил нас в вашем лице. Хвала матери-земле. Хвала отцу-солнцу. Безграничная любовь к великому существу, всеобщему отцу, всемогущему и всеобъемлющему“.
Нация повторяет последние слова: „Хвала матери-земле“ и т. д. Какое умиление вызвали на последнем празднестве эта священные слова, произнесенные старцем двухсот двадцати лет, повторенные другим — двухсотдевятнадцатилетним и третьим — двухсотдесятилетним… Затем происходят пиры, игры, танцы и всякого рода развлечения. Мы придерживаемся того убеждения, что удовольствиями мы лучше всего можем почтить божество, нашего отца-солнце и нашу общую мать-землю.
Это приводит меня к необходимости рассказать о нашей повседневной жизни, в которой развлечения играют существенную роль. Но меня призывают сейчас некоторые обязанности, от которых я не могу освободиться. Мой сын, впрочем, меня легко заменит, чтобы описать вам наши обычаи.
Тогда, вместо своего отца, взял слово мудрый Эгнел:
— Когда все работают, — сказал он, — труд легок. Работа становится тогда удовольствием, потому что порученная каждому работа никогда не доводит до усталости, а лишь упражняет и делает гибкими члены и скорее содействует, чем вредит умственному развитию. У ваших же европейцев, среди которых царствует неравенство, напротив, все должны быть несчастны, — одни от переобремененности работой, другие от отсутствия занятий. Все должны быть очень ограничены: трудящиеся не могут не быть отупевшими, бездельники — оцепеневшими или возбуждаемыми нелепыми страстями и думающими только о пустяках или о сумасбродстве. Если среди них кто-нибудь и имеет здравый смысл, то, очевидно, лишь лица, принадлежащие к средним классам. Да и подобные лица должны встречаться редко, отчасти потому, что и на них влияет дурной пример, отчасти же вследствие того, что они тоже, в конце концов, обременяются тяжелой работой или предаются безделью. Правильно ли я угадал?
— Совершенно верно, славный мегапатагонец, — ответил Германтин.
— Здесь же, напротив, способности каждого развиваются в правильном соответствии. Вы не встретите среди нас людей, которые бы не могли понять того, что другие легко уясняют. И хотя среди нас встречаются мощные дарования, далеко превосходящие других, но они отличаются лишь своей творческой способностью, и все их легко понимают даже тогда, когда они говорят о самых отвлеченных предметах.
Вы видели, как распределен наш день; все другие дни похожи на день вашего прибытия. Каждый день разделяется на две равные части: двенадцать часов сна или полного отдыха и двенадцать часов деятельности. В часы отдыха включается то время, которое мужчины посвящают любви, женщинам и частной жизни в кругу своей семьи. Другие двенадцать часов принадлежат обществу; они начинаются с рассветом, с шести часов утра, и кончаются в сумерки, в шесть часов вечера. Занятия распределяются между всеми гражданами в соответствии с их силами и способностями стариком-синдиком каждого квартала поседения. В каждом из наших поселений проживает сто семейств, в каждом квартале — двадцать пять. Во главе каждого квартала стоит самый пожилой из тамошних стариков, называемый квартальным. В случае надобности его заменяет старик, следующий за ним по возрасту. Старики, достигшие ста пятидесяти лет, больше не работают, они командуют. Юноши до двадцатилетнего возраста еще не работают, но приставленный к ним старик упражняет их в разных вещах путем игр в часы рекреаций. В часы же занятий они учатся читать, писать, изучают языки соседних народов и основы родного языка, а также мораль, историю и физику.