Проект сельской общины, или ассоциации, помещен Ретифом в конце романа „Развращенный крестьянин, или Опасности города“, вышедшего в свет в 1775 г. и, как мы уже знаем, создавшего в свое время довольно широкую известность дотоле неведомому писателю-типографщику. Роман этот, основанный в значительной мере на автобиографических материалах и воспроизводящий, по свидетельству самого автора, все им виденное, пережитое и перечувствованное, рисует историю гибели попавшего в город молодого крестьянина, — „то, что случается каждый день“. Молодой крестьянин Эдмонд отсылается родителями в город на обучение к живописцу, дабы приобрести там состояние и стать впоследствии опорой своих сестер и молодых братьев. На первых порах, однако, ему приходится очень тяжело. Очутившись в городе „в качестве ученика и крестьянина“ на самом низу общественной лестницы, превратившись „как бы в раба“, познав „унижение и чувство собственного ничтожества“, он сразу же начинает тяготиться своим общественным положением. „И на что мне, — восклицает он в одном из своих писем, — добиваться положения, как здесь выражаются, если предварительно мне нужно унижаться и отравить низкими занятиями самые прекрасные дни моей жизни!“ Тем более, что город открывает перед ним новые, неведомые ему ранее, перспективы. Сколько в нем соблазнов! Но трудящиеся, однако, не пользуются благами жизни. Очень и очень скоро Эдмонд на личном опыте убеждается в истине, которую усиленно разъясняет ему в своих письмах его друг Годе. Раньше существовали рабы. Теперь рабов юридически нет, но существует то же крайнее неравенство. Все богатства сосредоточены в руках трети людей, от милости которых зависят другие две трети. Очень скоро Эдмонд убеждается, что не трудящийся, а бездельник является хозяином, властелином животного мира, и совершенно естественно, что он приходит к заключению, что в современном обществе, как и в первобытном, существуют пожирающие и пожираемые. „Постараемся же, мой друг, — пишет он Годе, — держаться, как ты мне однажды сказал, в разряде пожирающих, роль пожираемых создана лишь для слабых и дураков“. Вот тут путь, на который вскоре, еще до сознательного выражения этого взгляда, вступает Эдмонд. Он вскоре инстинктивно уясняет себе, что если он не желает остаться в ряду эксплоатируемых, то нужно самому стать паразитом, нужно, во что бы то ни стало, любыми способами и любой ценой, пробиться в ряды господствующих классов. И именно в этом и заключается причина причин „развращенности“ Эдмонда. Именно отсюда и проистекают „безнравственность“ и преступления Эдмонда, на истории которых и построен весь роман.
Итак, перед попавшим в город молодым крестьянином открываются отнюдь не радужные перспективы. Ему суждено пребывать на самом низу общественной лестницы, если только он не пытается „незаконно“ протиснуться в высшую среду, что толкает его на путь „безнравственности“ и преступлений, оканчивающийся в большинстве случаев катастрофой, низвергающей несчастливца, даже несмотря на его искреннее раскаяние, в разряд деклассированных элементов. Если и встречаются молодые люди из сельских местностей, указывает автор в предисловии, которые имеют успех в больших городах, то это по большей части коварные, хитрые, лицемерные субъекты и, следовательно, опасные для общества. Состояние, достойно нажитое в городе, отмечает он далее, является главным выигрышем лотереи, где сто тысяч теряют, а один выигрывает.
Такова установка романа. Эта установка, несомненно, „руссоистская“. Противопоставление неиспорченной деревни испорченному городу, указание на почти неизбежную гибель, ожидающую там крестьянина, это „руссоистские“ тезисы[6]. Но „Развращенного крестьянина“ ни в коем случае нельзя рассматривать лишь как продукт литературного влияния — влияния идей Руссо. Недаром Ретиф указывает, что он в этом романе воспроизвел то, что видел и чувствовал.
Непосредственный вывод из романа ясен сам собой. Для крестьянина губительно бросать деревню и идти в город. В своем дневнике Ретиф сам ясно указывает, какую непосредственную цель он ставил себе при составлении этого произведения. „Пусть мой „Крестьянин“ будет написан, чтобы показать сельчанам счастье их положения и побудить их оставаться в этом положении. Необходимо остановить поток, несущий всех в столицы, а не ухаживать, составляя роман, за более сильным“. Но перед ним невольно возникал вопрос, — достаточно ли для достижения этой цели, для пресечения этого „потока“ в города, только одного описания невзгод и несчастий, постигающих там крестьян? Он прекрасно сознавал, что дело шло не об отдельных фактах, вызванных случайными причинами, а о целом общественном явлении, и что, следовательно, для его пресечения надлежало устранить и те объективные причины, которые его вызывали. Какие же это причины? Слишком часто в деревне испытывают нужду, указывает он в самом романе. Развернутый ответ на этот вопрос мы находим, однако, не в „Развращенном крестьянине“, центр тяжести которого лежит в описании безрадостной перспективы, ожидающей крестьянина в городе, а в изданном почти одновременно, в 1776 г., и являющемся в этом отношении как бы дополнением к роману дидактическом произведении „Школа отцов“ („L’École des pères“), которое автор по собственному свидетельству, тоже составлял от полноты сердца и в котором он тоже передал то, что видел и слышал, описывая под инициалами S*** и N*** свою родную деревню Саси и соседнюю деревню Нитри, родину своего отца.