Вы видите, что у людей есть рабы, тоже люди, только черные, которых они ставят ниже животных. Некогда в городе, который еще сейчас зовется Римом, существовали белые рабы, которые были не менее унижены. Привратник, например, приковывался к дверям цепью, как собака, чтобы он не мог от нее отойти.
Но вот, дорогие братья, нечто способное вас поразить еще больше.
Я сказал вам, что в человеческой расе имеются бедняки — негодяи, которых вешают и колесуют. Но есть и другие, которые лишь трусливы или немощны. Я до сих пор не мог привыкнуть видеть среди людей бедняков. Что такое бедняк? Это — изолированное существо, не имеющее прав ни на какие земные блага; будучи лишен общественных благ, бедняк, не может пользоваться и природными благами, которыми он некогда пожертвовал ради благ общественных. Вот что представляет это господствующее, одаренное разумом существо! Вот это гордое животное, которое, оказавшись ниже самого последнего из представителей животного царства, не имеет права удить себе пищу в реке, изобилующей рыбой, или искать ее в лесах и полях! Вот это существо, томящееся от голода и нужды среди благ, которыми пресыщены ему подобные, не имеющее возможности и не смеющее протянуть руку к плодам виноградников или фруктовых садов, чтобы немного освежить свой высохший рот, свою запыхавшуюся грудь! Вот этот царь природы, которого ставят ниже зайцев, кроликов, куропаток, фазанов! Пусть только он попробует их тронуть! Хлысты, каленое железо, галеры готовы, чтобы отомстить за невинных животных… Вы, может быть, думаете, мои братья, что до такого состояния доведено всего несколько человек? О, разубедитесь! Это большая часть людей, это весь их вид так принижен и всегда был так принижен. Человек настолько же труслив по природе, насколько и заносчив, так как он унижен себе же подобными, себе равными.
Это еще не все. Существуют законы, предписывающие задерживать и лишать свободы и воздуха несчастного, ничего не имеющего{62}. У него отнимают даже то единственное, что у него остается, — свободу. Признаюсь, здесь моя просвещенность оказалась недостаточной. Видя бедных, не получающих выгоды от социального режима, я полагал, что им будет возвращена естественная свобода, что суверен и должностные лица не станут больше вмешиваться в их поведение и что социальный договор, переставший быть выгодным для одной из сторон, будет расторгнут. Раз все блага имеют богатые, пусть они и остаются в обществе, я же, лишь теряющий от ассоциации, отказываюсь от нее, отвергаю ее… Я полагал, что бедняк будет говорить таким языком и что никто из человеческого рода не сможет ничего возразить на это. Как, я, однако, ошибался! Люди рассуждают иначе. Они хотят, чтобы бедняк оставался в ассоциации, которая лишает его всего, даже рыбы, рек, плодов земли, злаков полей. Они хотят, чтобы он ее любил, чтобы он жил в ней, обремененный невыносимо тяжелыми трудами. А если он этого не делает, то его заточают, клеймят ему плечи, колесуют его. О, верх гнусности и несправедливости!.. Бедняки, о безумцы, заслуживающие своей участи, поднимите, поднимите руку на своих тиранов! Соберитесь вместе, поддержите друг друга. Берите рыбу из рек, плоды садов, злаки полей и кушайте досыта. Не убивайте, однако, богача, — только смирите его и лишите возможности морить вас голодом!.. Я думаю, мои братья, что это не преминет случиться в один прекрасный день, так как злоупотребления, которые я вижу, кажутся мне столь невыносимыми, что невозможно, чтобы одаренные разумом существа выносили их вечно.
Люди имеют еще солдат. Это молодые люди, предназначенные драться против молодых людей другого племени. Принимая во внимание злобность людей, может быть, и неизбежно, чтобы среди них имелись лица, которые дрались бы за свою нацию. Но что совершенно непонятно, так это то, что эти несчастные не являются добровольцами. Мне кажется, что подобное занятие должно было бы быть абсолютно добровольным и столь прославленным, что занимающиеся этой профессией не хотели бы ее покидать ради уважения, которым они пользовались бы среди своих братьев. На самом деде нет ничего подобного. Чтут лишь офицеров. Солдаты же унижены, порабощены. Если кто-нибудь из них теряет вкус к стрельбе или штыковому бою, не хочет больше убивать или быть убитым и покидает эту презираемую профессию, то его жестоко наказывают. Еще недавно ему в таких случаях завязывали глаза и пробивали головные кости маленькими свинцовыми пулями, выбрасываемыми очень мощным орудием, известным всем животным. В настоящее время его привязывают за ногу, как свинью, и заставляют работать весь остаток своих дней. И все это за то, что он не хотел ни убивать, ни быть убитым и что он убежал. Как будто человек может заставлять другого человека делать то, что тот больше не хочет делать.