В лагере на леднике Кхумбу, спуствишись на 1670 м, мы почувствовали, что находимся наконец в вотчине Эвереста. Джону было гораздо лучше. На следующий день нам предстоял путь через ледник к озеру, где у швейцарцев был Базовый лагерь, а ещё через день — ответ на тревожащий всех главный вопрос: что произойдет на ледопаде?
Глава 6. Наконец ледопад!
16—23 апреля. Первое посещение Базового лагеря
Для тех, кто не читал книг об Эвересте, я должен пояснить здесь, что мы были четвертой экспедицией, пытающейся штурмовать вершину, подходя по ведущему к ледопаду леднику Кхумбу. Первые семь британских экспедиций, начиная с 1921 года, проходили через Тибетское плато и поднимались по северным склонам. В 1949 году Непал, до этого недоступный, открыл свою территорию для экспедиций. В 1951 году группа Эрика Шиптона произвела успешную разведку ледопада и наметила путь вверх по стене Лхоцзе,—путь, по которому в 1952 году швейцарцы произвели две попытки штурма. Этот маршрут, естественно, не повторял пути предшествующих экспедиций; общая точка с ними могла быть лишь на самой вершине.
Итак, мы находились на берегу озера, на месте Базового лагеря швейцарцев и на один переход ниже нашего Базового лагеря (лагерь I швейцарской экспедиции).
Мы установили палатки в нишах скальной стены, защищающих нас от холодного ветра, который дул иногда от озера в проход между мореной и склоном.
Забравшись на морену, окаймляющую озеро с востока, можно было составить себе верное представление о долине, по которой мы приближались к Эвересту. Прямо под ледником Кхумбу высилась доходящая до Покальде вереница зубчатых пиков, сателлитов Нупцзе. Позади виднелись иглы Кангтега, а справа — массив Ави. Но взор, бегущий вдоль хребта Покальде, внезапно останавливался, пораженный видом фантастической стены, достойной сказок «Тысячи и одной ночи». До этих пор мы рассматривали Нупцзе на всем её протяжении как барьер, из-за которого выглядывал Эверест. Теперь нам открылась крутизна стены. Начинаясь небольшими башнями и ребрами, стена переходили в устрашающий взлет. Подавляя все окружающее, вершина вздымалась столь круто, что даже крепчайший гималайский лед не в силах был на ней удержаться. А цвет! Основные скалы — гранит бледно-кремового цвета. Они выглядят так, словно какой-то легкомысленный великан схватил кисть и с буйной фантазией начал малевать на черном известняке. Часто это выглядело как большое пятно, от которого жилки белого цвета убегали на сотни метров наподобие суживающихся вен. А выше всего, на фоне неба, ненадежно цеплялась узкая полоска снега, похожая на сахарную глазурь на куске кекса.
Я задерживал ваше внимание на Нупцзе, ибо среди множества эффектных пиков она, как наиболее благородная из всех, произвела на меня самое сильное впечатление. Позади её более низких ледовых отвесов Западное плечо Эвереста выглядело как округлый снежный бугор. Никакого намёка на лежащий между ними ледопад не было и в помине. Слева срезанная вершина Чангцзе, Северного пика вырисовывалась из-за широкого седла Лхо-Ла, по которому гулять в ночную пору не рекомендуется: он представляет собой плоскую белую площадку, однако стоит пройти несколько шагов вперед — и вы упадете с висячего ледника, по которому, обрушиваясь на каменистый Кхумбу, непрерывно мчатся лавины. Слева от Лхо-Ла возвышается острый пик Лингтрен, а между ним и Пумори стоит ещё одна более высокая вершина, на которую Эрик Шиптон и Дэвид Брайант поднимались в 1935 году. Пумори, или «Дочкин пик», прозванный так в честь дочери Меллори, властвует над левым (орографически правым) берегом верховьев ледника Кхумбу и, он без сомнения, второй наиболее захватывающий объект в поле зрения. Откуда ни смотри — это крутой конус, верхняя часть которого, образованная чистейшим снегом, похожим на сбитые сливки, служит вершинным карнизом. Несколько ниже гребень, соединяющий Пумори с Лингтреном, представляет собой изборожденную ледовыми желобами скальную стену, совершенно недоступную, по нашему мнению, для восхождения.
Приятно сидеть вечером на морене и в свете угасающего дня любоваться окружающей красотой. По неведомой причине крутые ледовые ребра Кангтега долго хранили восхитительный розовый румянец, хотя Нупцзе сверкала в лучах последнего зарева дольше всех.