В течение всей войны тяжелейшей социальной проблемой не Урале была жилищная. Свои корни она имела в довоенном состоянии, в стратегии форсированного индустриального развития. Средний размер жилплощади, приходящейся на 1 человека в городах Челябинской области, к началу 1941 г. составлял 3 м2. Однако этот скудный жилой фонд был некачественным: 33,3 % составляли бараки, 1,8 % — нежилые строения, приспособленные под жилье. Водопроводом было оборудовано 16,7 % жилого фонда, канализацией — 14,1 %, центральным отоплением — 13,3 %[246]. С началом войны перебазирование на Урал множества промышленных предприятий, приток эвакуированного и мобилизованного населения сделали проблему жилья чрезвычайной. Несмотря на отдаленность региона от театра военных действий, вопрос о жилье встал на предельный уровень — дать людям хоть какую-нибудь крышу над головой.
На местах был организован подворный и поквартирный учет жилья с целью уплотнения заселенности, обследованы нежилые помещения. Уплотнение проводилось, исходя из минимальной нормы, которая по разным поселениям колебалась от 2,5 до 4 м2 на человека в квартирах и комнатах. Уплотнение заселенности в общежитиях означало устройство многоярусных (от 2 до 5 ярусов) нар. Оперативная оценка ситуации показывала, что за счет уплотнения заселения имеющегося жилфонда с проблемой справиться не удастся. В июле 1941 г. Челябинский горисполком подсчитал, что уплотнение даже на 30—40 % даст жилплощади в 2—3 раза меньше, чем ее будет нужно. Было предпринято перемещение некоторых организаций из города в деревню. В сельскую местность выселялись горожане, не связанные с промышленностью, семьи эвакуированных рабочих. Под жилье использовались здания школ, клубов, приспосабливались подвалы, чердаки, амбары, гаражи. Рабочих расселяли в землянках, неотапливаемых вагонах, брезентовых палатках[247].
Несмотря на все эти меры, жилья вблизи промышленных предприятий катастрофически не хватало. В 1942 г. часть рабочих пришлось расселять в пригородных зонах, иногда за 25—30 км от места работы.
Фактически с первого месяца войны уральские власти занялись вопросами строительства нового жилья. На основании центральных постановлений принимались меры по кредитованию индивидуального жилищного строительства как эвакуированных, так и местных работников, составлялись соответствующие планы. Но на практике они оказались нереальными. Даже в лучших вариантах они не выполнялись. По данным М. С. Дергач, в Челябинской области в 1941 г. было заложено 1314 домов, из которых 521 были построены к концу года[248]. В период войны произошел заметный спад абсолютного уровня индивидуальной застройки по сравнению с предыдущими годами, а в общем объеме жилищного строительства ее доля была незначительной. На ММК индивидуального жилья было введено в строй в 1936 г. 7678 м2, в 1937 г. — 3639, в 1940 г. — 825, в 1941 г. — 1056, в 1942 г. — 1394, в 1943 г. — 524[249]. Особенно низким уровень индивидуального строительства был в 1942—1943 гг. Некоторые причины этого назывались партийно-советскими органами военных лет. Так, руководство Челябинска видело причину в недостаточной работе партийных, хозяйственных, профсоюзных организаций по отбору лучших рабочих-стахановцев и по разъяснению им необходимости взятия кредита. Но основными причинами были другие: крайний дефицит стройматериалов, удлиненный рабочий день на основном производстве, нежелание эвакуированных рабочих оседать на Урале, тесная увязка предоставляемого кредита с закреплением рабочего на предприятии, отсутствие у рабочих средств на строительство. Основными застройщиками оказывались не рабочие. Коркинский горком в декабре 1944 г., рассматривая ситуацию в тресте «Еманжелинскуголь»и шахтоуправлении, признал, что большинство застройщиков — работники стройконтор, ОРСов, техснабов, гаражей и других подсобных служб, а шахтеры в застройке участия почти не принимают[250]. Причины, сдерживавшие индивидуальное жилстроительство, давали себя знать на протяжении всей войны. Устойчивость их действия не могли поколебать никакие меры по активизации индивидуальной застройки: новые размеры кредитов и сроки их погашения, организация помощи застройщикам со стороны предприятий.
Наиболее дешевым и простым, а следовательно, целесообразным способом разрешения жилищного кризиса в первый год войны представлялось строительство упрощенного и временного жилья. Предложения о том, чтобы начать массовое строительство землянок с нарами в уральских властных структурах стали звучать уже в июле — августе 1941 г. А бюро Магнитогорского Горкома ВКП(б) 20 августа дало задание тресту «Магнитострой» до ноября построить 31 барак и 100 землянок[251]. Вскоре вопрос был решен на уровне центральной власти: 13 сентября 1941 г. СНК СССР принял постановление «О строительстве жилых помещений для эвакуированного населения», узаконившее вплоть до середины 1943 г. практику массового строительства временного жилья упрощенного типа: бараков, казарм, полуземлянок из местных материалов. Строительство предусматривалось 3 видов: ведомственное, коммунальное, индивидуальное. Было разрешено применять трудовую повинность[252].
247
ПАЧО. Ф. 92. Оп. 5. Д. 149. ЛЛ. 24—25; Ф. 288. Оп. 4. Д. 164. ЛЛ. 22—23; Оп. 7. Д. 340. Л. 32; Оп. 8. Д. 72. Л. 15; Ф. 970. Оп. 1. Д. 9-а. ЛЛ. 48—49 и др.
248
Дергач М. С. Деятельность партийных и профсоюзных организаций Южного Урала по удовлетворению материально-бытовых нужд трудящихся в годы Великой Отечественной войны // Из истории социалистического строительства на Урале. Челябинск, 1969, с. 189.
251
ПАЧО. Ф. 288. Оп. 4. Д. 164. Л. 23; Летопись свершений. Кн. 1. Челябинск, 1987, с. 248.