Леа не представляла себе, что такое поцелуй мужчины, ведь до сих пор ее партнером был только Джесс. Легкое прикосновение губ Тревора к ее рту решительно удивило ее. Все должно было быть совсем иначе, гораздо сильнее… А этот намек на ласку закончился прежде, чем успел начаться. Леа в изумлении взглянула на майора. Ей так хотелось, чтобы поцелуй продлился ну еще хоть бы капельку. Губы ее непроизвольно приоткрылись, и кончик языка увлажнил их поверхность.
— Это только для примера, Леа. Шутка. Если бы я всерьез взялся за дело, то обнял бы тебя вот так.
И Тревор прижал девушку плотнее, отчего голова ее запрокинулась. Губы его прильнули к нежной белой шее. Ей надо бы остановить его. Но предательское тело послушно замерло в его руках, и только сердце колотилось по-прежнему часто и гулко. Она уже собиралась произнести слова протеста, но Тревор не дал ей говорить, накрыв горячие губы своими.
Это уже не походило на прежнее ласковое и легкое прикосновение, а было каким-то сумасшествием. Как ураган, проносящийся над ее любимыми тростниковыми полями, жаркий поцелуй майора опустошил ее чувства. По сосудам побежал огонь и вспыхнул в ущелье между ногами Под платьем у нее ничего не было, возможно, именно поэтому так жарко отозвалось ее тело. Через минуту Тревор отпустил Леа.
— О Господи! — воскликнула она. Прескотт не меньше изумился происшедшему.
Однако Леа вообще не ведала прежде, что такое возможно между мужчиной и женщиной. В смущении она искала первой же возможности убежать из комнаты. Тревор провел ладонью по лицу и пробормотал.
— Мне не следовало так поступать. Я знаю, что теперь придется горько сожалеть об этом.
Леа не ответила. То, что случилось, напоминало ей скачки верхом очертя голову через перепаханное поле, когда лишь ветер свистит в ушах и расчесывает пряди волос. Может, это и есть та страсть, о которой мечтает Джесс? Она хотела бы подробнее разобраться в этом, но слова Тревора отрезвили ее.
Он сожалеет о поцелуе. Все правильно. Как бы ни были волнующи ласки майора Прескотта, она не просто не стремилась к ним, но ни в чем таком и не нуждалась. Все, что ей требуется в жизни, — это «Ривервинд».
Резким жестом подобрав подол платья, Леа развернулась на каблуках, но Тревор преградил ей путь:
— Прошу прощения, Леа, как за свое поведение, так и за грубые слова. Боюсь, что у вас осталось обо мне нехорошее впечатление.
— Пожалуйста, не надо больше ничего говорить, — ответила она, придавая своему голосу оттенок небрежности. — Я сама допустила это. А теперь, если позволите, я должна переодеться к ужину.
Лукаво блеснув своими ореховыми глазами, Тревор отступил с ее пути.
— Я нахожу ваше нынешнее одеяние наиболее привлекательным. Не переодевайтесь хотя бы ради меня.
О Боже! Но ведь он не знает?! Откуда бы ему знать?!
— Благодарю вас, — добавил Тревор.
— За что? — спросила Леа, торопясь к выходу.
— За удовольствие от вашего поцелуя. Он меня вдохновил.
Она восприняла этот комплимент, как и следовало: обычная мужская уловка, чтобы польстить дамскому самолюбию. Но, едва войдя в свою спальню, ухватилась за высокую опору балдахина и закрыла глаза. Губы ее все еще трепетали при воспоминании о его губах. Боже, как стыдно вновь переживать этот волнующий момент, в особенности зная, что для него он вообще ничего не значит! Однако на сей раз чувства оказались сильнее разума. Странно. Ведь именно Джесс Батлер был ее первым мужчиной. Именно с ним она ожидала познать все самые восхитительные ощущения. Так почему же его ласки не заставляют ее сердце так же бешено колотиться, а тело пылать?
Может, об этом он и говорил в тот вечер, на веранде? Так это правда?! Леа побелела от ужаса: какой же она была наивной! Ведь если Джесс хотя бы наполовину испытывает то смятение чувств, которое вселил в нее Тревор, то он настоящий мученик! Всплывший в услужливой памяти эпизод на реке лишь усилил гнусные ощущения Леа.
О! Она бы, наверное, сейчас хохотала над своим положением, если бы оно не было так ужасно. Джесс горел страстью к ней, тогда как Леа, хотя это казалось невероятно, пылала вожделением к Тревору. Его поцелуй перевернул ее душу, а между тем сам майор вслух пожалел об этой близости. А вдруг он стремился не к ней, а к Рэйчел? У Леа внезапно заболела голова. Но, учитывая, что завтра начинается уборка урожая, да еще то, что Прескотт становится реальной угрозой ее положению, ей нужен совершенно трезвый, холодный рассудок.
Нет, определенно нельзя было допускать этого поцелуя. Теперь у него есть некая власть над нею. Мысль об этом подавляюще подействовала на Леа. Но девушка быстро пришла в себя. Что ей за дело до Тревора Прескотта? В ней нуждается «Ривервинд», поэтому самое главное сейчас — оставаться в твердом уме. Попытка майора коварным способом вышибить почву у нее из-под ног лишь ненадолго сбила ее с толку. К завтрашнему утру она, конечно же, совершенно забудет о неприятном происшествии.
Да он просто рехнулся! Тревор подобрал свою трость и стоял посреди кабинета, кляня себя за идиотское поведение. Леа — племянница Эдварда Стэнтона, а Стэнтон — друг его отца.
До сих пор Тревора ни разу так не развозило от спиртного. И вот он докатился до того, что не сдержал чувств в присутствии женщины. Похоже, Леа оказалась как раз той леди, которая сумела легко прорвать его оборону и взволновать кровь до такой степени, что он позабыл о своих благих намерениях. Тревор с детства помнил легенду о сиренах, которые своими заманчивыми песнями губили отважных моряков, но всегда смеялся над этой сказкой. Теперь же пришлось пожалеть о собственной недоверчивости. Леа была настоящей сиреной. И тем более опасной, что не прилагала никаких усилий для достижения своей цели.
Пожалуй, сегодняшняя прогулка на реку стала той ошибкой, о которой ему предстоит еще долго и глубоко сожалеть. Он вернулся в усадьбу угрюмый и не случайно достал бутылочку бурбона. Однако на сей раз спиртное лишь удвоило его страдания, если не сказать больше: он мучился страстным вожделением. Приезд Батлера тоже явился своего рода испытанием, но Тревор не мог долго злиться на бедного мальчишку. Возникшее поначалу желание удавить Джесса быстро угасло от восторженных расспросов юноши о его военной службе. Таким образом, меж ними возникло взаимопонимание и интерес друг к другу Тоевор не мог удержаться от симпатии к Джессу, и оба они с удовольствием беседовали, покуда не появилась Леа.
Поцелуй, пожалуй, наибольшая его ошибка Подогретый проклятым бурбоном, очарованный ею, поддавшись минутной слабости, он позволил себе отведать вкус ее губ и ощутить огонь ответного поцелуя Морщась, словно от боли, Тревор припомнил это сладостное ощущение прижавшегося к нему теплого, женственного тела Он, конечно, знал, что под этим платьем ничего нет, и потому желание вспыхнуло с неожиданной силой. По правде говоря, оно не остыло даже теперь.
Тревор громко рассмеялся. Он же сам говорил ей, что не позволит водить себя за нос, как какого-нибудь щенка, и вот всего за несколько мгновений умудрился продемонстрировать совершенно обратное Если бы его реакция была простой вспышкой вожделения, то он сумел бы собой овладеть. Но чисто детское упрямство Леа и в то же самое время ее самоуверенность и самостоятельность — все это задело в нем такую струну, о существовании которой Тревор прежде и не подозревал.
Слава Богу, что он не собирается надолго задерживаться в «Ривервинд». Чтобы продержаться в течение ближайших месяцев, ему придется воспринимать пребывание в доме Стэнтона как очередную военную кампанию. И тогда, возможно, он сумеет избежать плена. Единственное затруднение заключалось в том, что для этой битвы ему может потребоваться гораздо большая изобретательность, чем на войне. Ведь его противник — не орды индейцев и не вооруженное до зубов войско храбрецов, а маленькая злючка по имени Леа Стэнтон. Уж лучше бы индейцы!