Внезапно Тревор резко отступил назад. Эта поспешная ретирада обескуражила девушку и слишком неожиданно лишила ее опоры, так что она едва не упала. Но майор вовремя поддержал ее под локоть. На лице его появилось полнейшее раскаяние. А она не могла заговорить. Во всяком случае, только не сейчас, только не тогда, когда она слаба и почти бездыханна.
— О черт! — молвил Тревор.
Леа ощутила, как жар страсти сменяется не менее горячим смущением. Он явно считал ее слишком легким завоеванием, а она только что подтвердила это мнение. Она и не заслуживает более высокой оценки, во всяком случае, со стороны майора Прескотта. Он тронул щеку девушки, потом провел большим пальцем по ее губам. Это был скорее неосознанный жест, подумалось Леа, и потому смутил ее еще больше.
— Но вы… вы целовали и мою сестру… так же как меня? — пробормотала она, и в тот же миг, когда слова слетели у нее с губ, ей захотелось откусить собственный глупый язык.
Тревор посмотрел на нее с удивлением:
— Разве вы еще не заметили, что я предпочитаю целоваться с вами?
Вдруг с улицы донесся слабый свист, и оба замерли. Леа тихонько охнула и заметила, как Тревор сжал челюсти. Она совсем забыла про Джесса. И тут, к превеликому огорчению Леа, майор бросил на нее горестный взгляд:
— Полагаю, это Батлер.
— Да, но вы не понимаете…
Он стоял скрестив руки на груди. Глаза его превратились в две холодные льдинки. Леа медленно подобрала свои сапоги. Теперь нет никакого смысла оправдываться. Эти ледяные глаза, пронзающие ее ироническим взглядом, не оставляют никакой надежды. И она не может более обвинять Тревора. Действительно, обстоятельства складываются таким образом, что заставляют его думать о худшем. Но несмотря на все это, в ее сердце закралась обида — он ей не доверяет. И еще этот поцелуй, залог любви…
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Леа помчалась вниз по лестнице.
Тревор ругнулся и, чувствуя себя полным кретином, вышел через двойные двери на балкон. Здесь он обеими руками облокотился на перила. Свет полной луны заливал пространство вокруг дома. Если бы ему случилось искать уединения с дамой, то он выбрал бы точно такую же темную ночь. Мысли его были прерваны движением двух фигур, спешивших по двору. То были Джесс и Леа. Тревор так сжал хрупкую перекладину перил, что она едва не переломилась.
Это не то, что вы подумали.
О, если бы она догадывалась в эту минуту о его мыслях, то бежала бы еще быстрее. Ведь не одного Батлера ему хотелось сейчас придушить.
Увидев, как парочка исчезла во тьме, Тревор снова испустил тихое проклятие и взялся за подзорную трубу Эдварда. В чем же дело? Почему так больно? Собственной неполноценности он больше не ощущал, не то что в те времена, когда впервые ступил на землю «Ривервинд» Но гордость!.. О, она не покидала его ни на минуту, тем более теперь. Презирая себя за то, что унизился до настоящей слежки, Тревор усилием воли заставил замолчать свою совесть, поднял трубу и принялся наводить окуляр, пока не уловил какое-то движение. Стиснув зубы, наблюдал он, как Джесс помогает Леа забраться на лошадь, а потом и сам влезает в седло позади нее. Вдвоем на одном коне молодые люди отправились вниз по дороге, ведущей от усадьбы.
Еще раз ругнувшись, Тревор положил шпионское орудие на перила балкона и прошел к себе в комнату. Дойдя до кровати и рухнув навзничь, Прескотт прижал руку ко лбу и задумался. Он приехал во Флориду, чтобы помочь отцовскому другу, а сам утратил остатки стыда.
Все же трудно отрицать, что пребывание в доме Стэнтона пошло ему на пользу. Эдвард нуждается в нем, и эта мысль наполнила Тревора чувством удовлетворения. Нога поправилась, сам он выглядел намного здоровее и даже начал искренне интересоваться делами на плантации — вот уж о чем никогда даже и не помышлял.
Однако разумная и соблазнительная племянница Эдварда превратила его жизнь в сущий ад. Неуемное желание грозило окончательно погубить молодого человека. Если бы не эти муки, то ему даже нравилось бы ее общество. Задиристый характер и редкий ум Леа очаровали его гораздо глубже, чем он сам осознавал это. Завтра утром он непременно переговорит с Эдвардом и побольше разузнает о его кузене, который, как предполагалось, рано или поздно примет на себя обязанности управляющего.
Тревор цинично рассмеялся. Бессмысленно расспрашивать о чем-либо Эдварда. Теперь уже ничто не поможет. Он успел перейти все грани и совершил невообразимую глупость, влюбившись по уши в женщину, которая, если только пожелает, крепко привяжет его к этой чуждой для него плантации, которая в этот самый момент находится в руках другого…
Леа ждала на краю трапа, тщетно вгуадываясь в очертания шхуны капитана Трента. Вечер начался премерзко, и теперь девушка молила Бога, чтобы ее встреча с Джастином прошла удачнее, чем краткое, но яростное объяснение с Прескоттом. Сейчас нельзя было предаваться воспоминаниям о недавнем происшествии, иначе она рискует потерять контроль над собой и утратить способность отчетливо говорить. Завидев показавшуюся на палубе знакомую фигуру Джесса, Леа рукавом промокнула влажные глаза.
Юноша приблизился и, приподняв ее лицо за подбородок, повернул его к яркому диску луны.
— Неважно выглядишь. Может, ты не готова к такому разговору?
— Нет… Нет, готова. Спасибо, что приехал и не попытался меня отговорить.
Джесс хмыкнул и поцеловал Леа в нос.
— А разве мне это когда-нибудь удавалось?
— Он согласился встретиться со мной? — с улыбкой отозвалась она.
Джесс кивнул:
— Он не спал, когда я вошел. Возможно, тоже мучается раздумьями. Кажется, немного возбужден, если тебе интересно, но это вполне понятно: наверное, ему не каждый день назначают тайные встречи.
— Я уже пробовала иначе, но ничего не получилось, а ведь он скоро уезжает. Мне обязательно нужна эта встреча до отхода судна из нашей гавани. Джесс, ты просто ангел, ты мне так помог!
— Что ж, да согреют меня завтра эти слова, когда я не сумею продрать глаза после бессонной ночи, — заметил Джесс с игривой улыбкой. — Ведь проверка канцелярских книг довольно скучна и утомительна даже на свежую голову.
— Я ненадолго.
Джесс поднес руку Леа к своим губам.
— Иди к Тренту и расскажи ему все, что требуется. — Лихо подмигнув своей подруге, он добавил шепотом: — А я подожду тебя здесь.
Леа поднялась на цыпочки и чмокнула парня в щеку. Ей бы так хотелось любить Джесса с той же страстью, которую она испытывала к Тревору. При лунном освещении он был как-то по-особому красив, глубокие тени подчеркивали каждую черту его лица. Господи, она же любит его! На самом деле любит… как брата. И почему ей такая мысль раньше не приходила в голову?
С тяжелым сердцем Леа оставила Джесса и нашла капитана Трента в его каюте. Он ждал посетительницу, хотя при виде ее вовсе не обрадовался. Нижняя часть его лица поросла щетиной, а волосы были в не меньшем беспорядке, чем разобранная койка у дальней стены. Небрежно застегнутая темная рубашка висела поверх брюк, а широкий кожаный пояс валялся на столе, заваленном бумагами.
С тревогой помявшись на пороге, Леа наконец шепнула:
— Закрыть дверь?
Его серые глаза взметнулись на гостью, и на губах показалась кривая усмешка:
— Зависит от того, что у вас на уме.
Леа нервно потерла горло пальцами правой руки и продолжала:
— Капитан Трент, вы, конечно, понимаете, что причина моего появления здесь отнюдь не романтического характера.
Улыбка Джастина стала шире:
— Нет, не понимаю, Леа. Впрочем, как вам будет угодно. Мои матросы обыкновенно дрыхнут в этот час, как малые дети, не то что юные девушки. — Он медленно поднялся на ноги. — Однако, должно быть, у вас веская причина для такого позднего выезда из дома.
Леа прошла пару шагов вглубь каюты. Возле крепкого деревянного стула, придвинутого напротив капитана к письменному столу, она остановилась.