– Не волнуйся, дружище, я со всем разобрался и больше нам мешать не будут, – заверил он демонолога, который после пробуждения от искусственной комы никак не мог сфокусировать свой взгляд. Один глаз кавалериста косил на Олега, а второй прикипел к скальпелю, который находящийся в прескверном расположении духа целитель потихоньку раскалял в пламени наколдованного огонька. – Мне продали тебя с потрохами, причем не так уж и дорого… Итак, на чем мы остановились?
Глава 20
О том, как герой устраивает судьбоносную встречу, прячется в блинах и поднимает вопрос цены
Блистающая в лучах солнца латная перчатка, состоящая из множества ювелирно подогнанных друг к другу и отполированных до зеркального состояния металлических сегментов, была снабжена двумя парами небольших загнутых назад шипов. Вероятно, именно эти наточенные до бритвенной остроты крючья и оказались ответственны за свист рассекаемого воздуха, раздавшийся прежде чем сей предмет одежды с размаху врезался в щеку блистающего золотыми погонами офицера, напрочь сдирая эту самую щеку и обнажая зубы, на миг блеснувшие белой эмалью, прежде чем скрыться под водопадом крови.
– Ауы! – Взвыл не своим голосом поручик артиллерии, сначала машинально хватаясь за пострадавшее лицо и тут же отдергивая пальцы, задевшие края открытой раны. Вообще-то его следовало бы звать скорее лейтенантом, но тридцать четвертая сборная кавалерийская бригада армии его императорского величества Льва Первого относилась к так называемым полкам старого строя, в котором и солдаты величались стрельцами, и для некоторых командных должностей использовали не совсем современные термины.
– Сударь, я заявляю, что вы – трус и подлец, чья робость и нерешительность в схватке с османами стоила жизни моему брату! Его убили, когда обязанный прикрывать фланг соратник вдруг начал пятиться за спины других вместо того, чтобы держать строй! И пусть рассудят высшие силы, чьей крови будет суждено напоить собою землю в поединке! – Сообщил одаренному третьего ранга хозяин перчатки, эпатирующий русскую глубинку кожей красного цвета и украшенным перьями ирокезом, весьма заметно коверкая непривычные для него слова русского языка. Вероятно то, что индеец-шаман вместо классической для русских аристократов тонкой белой перчатки использовал часть доспеха, пусть и приведенного в парадное состояние, тоже объяснялось не слишком-то хорошим знанием культуры страны пребывания. И методики психологической войны, предусматривающее запугиванье соперника еще до начала боя, были тут конечно же не причем…Олег, во всяком случае, все обвинения бы яростно отвергал. Как и тот факт, что участвовал в организации «случайной» и без сомнения судьбоносной встречи своего подчиненного с одним из офицеров форта Черносольный, чья подпись стояла на весьма расстроившей чародея бумаге.
Естественно, немедленной эскалации конфликта помешали присутствующие поблизости люди, которых насчитывалось не так уж и мало. И большая их часть была обоим участникам намечающейся дуэли под стать. Одни в офицерской форме, другие в зачарованных латах, третьи выглядят так, что по сравнению с ними и краснокожий индеец в зеркальных пластинчатых доспехах смотрится прямо-таки скучным обывателем, родом из какой-нибудь пасторальной глубинки. Все-таки ставшие свидетелями происшествия личности, во-первых, в большинстве своем лишь относительно недавно вышли из жестокого боя между двумя сражающимися армиями, во-вторых, почти поголовно имели магический дар и отличались изрядной экстравагантностью из-за давящей на мозги силы, в-третьих, зачастую могли сослаться на вполне себе разумные и рациональные причины, дабы таскать на шее ожерелье из живых мышей, заменять свои глаза на волшебные кристаллы или советоваться с летающим вокруг их головы комком какой-нибудь подозрительной эктоплазмы, а в-четвертых, в процентов эдак на восемьдесят-девяносто являлись не слишком трезвыми и основательно разгоряченными прущими из ушей гормонами. Персон, не попадающих под данные параметры, на улице перед ближайшим ко дворцу местного губернатора борделем насчитывалось исчезающее малое количество. И то его составляли не слишком-то одетые девицы, либо стоящие на каком-нибудь из многочисленных балкончиков публичного дома, либо выглядывающие из окон. Представители низших сословий, если только они не обслуга заведения, явно предпочитали держаться от греха подальше, избегая места, где многие младшие офицеры проводили в разы больше времени, чем в штабе, занявшем резиденцию главы города. Все равно корпеть над картами наступления разным ученикам да подмастерьям было не по чину, а чтобы чахнуть над заполнением отчетов и прочей армейской документации есть писцы из простолюдинов.