Апырмай, какой назойливый ветер! Строительство, по словам начальника, начнется завтра. Не очень-то весело будет работать на таком ветру.
Ну и иноходец у Карла Карловича! Не конь — ишак заезженный. Еле ноги переставляет, чтоб ему сдохнуть!
Воет, свищет ветер. И, словно жалуясь на него, скрипят несмазанные колеса телеги.
В конце марта тысяча девятьсот сорокового года на строительство Чиилийского канала, одного из крупнейших строек того времени в присырдарьинской низменности, со всех районов области собралось около шестнадцати тысяч человек. Возле Тюмен-арыка, вдоль реки, поставили от разных колхозов сотни юрт, и началось великое торжество. Резали скот, готовили плов. К началу строительства понаехало много почетных гостей из столицы республики и областей. Говорилось немало громких и красивых речей. Особенно многолюдно было возле красной юрты. Певцы и музыканты, разгоряченные и возбужденные горластой толпой, пели и играли, не жалея глоток и струн домбры.
Потом начальник строительства Шушанян собрал всех мирабов и обошел площадку, откуда должен был начаться канал. В казахскую степь товарищ Шушанян приехал впервые. Историю этого края знал плохо, и потому был особенно удивлен, когда узнал, что названия местностей Тюмен-арык, Бес-арык встречаются в книгах мусульманских ученых XV–XVI веков. Еще в глубокой древности в этих местах была достаточно высокая культура земледелия. Здесь цвели фруктовые сады. Дехкане занимались бахчеводством. Биологи тщательно изучили в низменностях нынешнего Жана-кургана, Шаулимше, Чиили почву и убедились в насыщенности ее азотными солями. Это позволило им сделать вывод, что лет семьсот-восемьсот тому назад здесь простирались громадные рисовые плантации. А теперь сколько земли пустует! Земля измучена жаждой. Если ее напоить, все закрома можно было б набить зерном.
Среди мирабов, сопровождавших Шушаняна, находился и Бекбаул. Про себя он твердо решил не вмешиваться в разговор, а только слушать. Все мирабы, кроме него, были опытные, самоуверенные, пожилые мужчины. Они смело спорили с дипломированным инженером-мелиоратором товарищем Шушаняном. Более того, почти внимания не обращали на начальника строительства и так горячо настаивали на своем, что то и дело вступали в словесную перепалку.
— Эй, ты, Конрат, собирал бы овечий кизяк. Что ты понимаешь в этом деле?!
— А ты что понимаешь, пустобай Кипчак?! Сидел бы дома, коран свой читал да четки перебирал…
— Братцы, оставьте родовую тяжбу. Не время… Конрат, Кипчак — какая разница? — успокаивал третий распалившихся знатоков. — Подумаем лучше: поднимется сюда вода или нет? А может, повернем немного в сторону?..
Кипчак упорствовал.
— Нечего сворачивать! Правильно все размечено. Уровень воды в реке, самое меньшее, на два аршина выше.
Конрат не соглашался.
— Если сюда поднимется вода, я отрежу себе нос. Здесь уже пытались просо сеять, и ни черта не получилось. На корню все сгорело.
— Эх ты, растяпа-Конрат! В том году река обмелела.
— А ты, Кипчак, откуда знаешь, что она опять не обмелеет?! Взял бы лучше свои четки…
Кипчак бледнеет, когда ему о четках напоминают. Нет для дехканина большего унижения. В самом деле, какая может быть разница между дехканином из рода Кипчак и Конрат. И те и другие предприимчивы и трудо-любивы. И те и другие знают, что говорят и делают.
Нет, в такой компании лучше молчать. А то еще опозоришься. Шушанян заметил молчавшего Бекбаула, раза два спросил:
— А вы что скажете, молодой человек?
— Аксакалам виднее, — отвечал каждый раз Бекбаул.
Почтительность младшего перед старшим испокон веков ценится казахами. Мирабы одобрительно поглядывали на Бекбаула. Вежливость и скромность сослужили ему потом добрую услугу. Бекбаул это после понял.
Руководители строительства накануне долго обсуждали вопрос о том, джигитам какого аула следует доверить начать устье канала, да так ни о чем и не договорились. Тогда постановили: пусть это решат сами мирабы. Шушанян и Ерназаров справедливо считали этот вопрос не простым. Шестнадцать тысяч человек, собравшиеся на строительство, были в основном из родов Конрат и Кипчак. Родовые пережитки все еще существовали, хотя об этом позорном явлении писали и местные газеты, и часто говорили лекторы. Разумеется, никаких стычек, неурядиц на этой почве не происходило. Новое время, новый быт уже достаточно изменили сознание людей. Однако любители подшутить, посмеяться, позубоскалить над "чужеродными" не перевелись. Скользкие шутки, не совсем безобидные намеки, задевающие родовую честь, нет-нет да срывались с насмешливых уст. Особенно заметно это становилось на больших сборищах. Тут каждый стремился верховодить, каждый особенно ревностно оберегал мнимую честь своего рода. Руководитель, крупный специалист, работающий среди казахов, должен был учитывать подобные обычаи и нравы — осколки недавнего прошлого. Старый большевик, познавший и ссылки, и тюрьмы русского царизма, — Шушанян это хорошо понимал.