Директор растерянно заморгал, не на шутку испугался. Он, разумеется, понимал, что по работе, бывает, и не такое говорится, но последнее бюро еще живо в памяти. Он чувствовал: еще один такой нагоняй, и судьба его решена. А до пенсии рукой подать. Патшабаев с укоризной покосился на уполномоченного. Что ж… молодым у нас дорога, это верно. И все же порой поднималась в нем необъяснимая досада. А помнят ли эти молодые да энергичные, благодаря кому они процветают? Кто вынес все тяготы военного лихолетья? Кто с честью вышел из всех испытаний? Не мешало бы им почаще напоминать об этом. Не то забудут в повседневной суете…
— А ну, скажи, — опять перешел на "ты" уполномоченный, и в голосе его директор на этот раз уловил мягкие, примирительные нотки, — сколько овец пало за вчерашний день по твоей милости? Как там дела на третьей ферме?
— Дела… так сказать… несколько… — Патшабаев запнулся, не зная, с какого краю пристроиться к начальнику.
— Оу, чего юлишь? Скажи все как есть!
— Конечно, правда превыше всего… Сегодня ночью на третьей ферме замерзло десять овец.
— Замерзли, или с голоду околели?
— Да, погода… сами видите какая, Абеке…
— Какая?
— Ну… это… неблагоприятная.
— А для того, чтобы дрыхнуть до обеда — благоприятная? — усмехнулся уполномоченный и тут же резко приказал. — Садись в машину! Поехали!
Зачем Патшабаеву чужая машина, когда собственный газик у ворот стоит? Абсаттар сам сел за руль: уже неделю он обходился без водителя. Машина Патшабаева сходу вырвалась вперед. Директорскому шоферу все ухабы-рытвины были хорошо знакомы, и газик послушно мчался по разбитой степной дороге. Уполномоченный старался не отставать, однако с непривычки вскоре устал, и с раздражением нажал на клаксон. Передняя машина резко затормозила, директор высунулся, повертел длинной шеей.
— Эге, что случилось?
— Что вы гоните, словно невесту украли?! Потише можно? Все печенки себе отбил!
Директор довольно улыбнулся. Уполномоченный в сердцах махнул рукой, дескать, поехали дальше, — и хлопнул дверцей.
Вскоре перед глазами путников открылось зимовье третьей фермы. В этих краях Абсаттару раньше не приходилось бывать, поэтому он внимательно вглядывался вокруг. Чабаны расселились подальше друг от друга. Так, конечно, удобней: не перемешаются отары.
У высокого, с шиферной крышей дома юркий газик остановился. Тут же подъехал уполномоченный. Из-под навеса выскочил огромный пестрый кобель и гулко, простуженно залаял. Директор, неуклюжий в толстой зимней одежде, с трудом вылез из кабины и хриплым, густым басом прокричал:
— Эй, кто тут есть? Выходи!
На крик вышел черный увалень в потрепанном лисьем треухе, овчинном полушубке, в громадных, войлоком отделанных сапогах. Должно быть, чабан нечасто пользовался бритвой: лицо было обметано густой щетиной.
Поздоровались.
— Ну, чего стоим? Заходите в дом! — сказал чабан.
Директор вопросительно глянул на уполномоченного, но тот хмуро заметил:
— Давайте сначала пройдемся по кошаре.
— Хорошо… — поспешно согласился директор и представил хозяина. — Это, Абеке, гордость нашего совхоза — Сармантай Айдаров. В прошлом году, может, помните, он получил от ста овцематок сто восемнадцать ягнят.
— Очень приятно!.. — кивнул уполномоченный, с ног до головы оглядывая чабана. Про себя с восхищением подумал: "Такому никакой буран не страшен!" Фамилия чабана была ему знакома, но видел его впервые. В этом районе Абсаттар работал всего лишь неполных два года и еще не всех передовиков знал в лицо.
Похвала директора заметно смутила чабана, и уполномоченному это понравилось. Он по опыту знал: простые, настоящие труженики всегда поразительно скромны и искренни.
Уполномоченный приветливо кивнул чабану, который, видно, приходился ему сверстником, и улыбнулся:
— Ну что, хваленый джигит, может, покажешь нам свои владения?
Сармантай повел гостей к кошаре рядом с домом. У чабана была своеобразная походка; его все заносило то в одну, то в другую сторону, точно неравномерно навьюченного верблюда.
Кошара выглядела вполне прилично. Ни щелей, ни прогнивших подпорок. Только не мешало бы основательно почистить, постелить сухого сенца, иначе при таком морозе, да еще в сырости бедняжкам-овцам и околеть не мудрено. Уполномоченный, чуть нахмурясь, спросил:
— Почему так запущено?
— Не успеваю убирать, — пожаловался чабан. — Помощник мой в город уехал… на курсы…
— Да, да! — поспешил директор чабану на помощь. — Беда! Всюду не хватает людей.