Теперь они направились к открытому загону, огороженному сухими суковатыми ветками джиды. Овцы Сармантая особой упитанностью, пожалуй, не отличались, но и голодная смерть им не угрожала. Возле загона темнела довольно солидная скирда.
— Падежа нет? — поинтересовался уполномоченный.
И опять директор опередил чабана.
— Что вы?! У Айдарова ни одна овечка не подохнет. Уж если у него падеж, то у других мор начнется…
— Кормов достаточно?
— Какой там?! — вновь завелся директор. — Корма, что совхозу отпустили, давно кончились! Абеке, надо бы этот вопрос ребром поставить на бюро.
Уполномоченный ничего не ответил. Внимание его привлекли плотно сбившиеся в кучу овцы. По углам загона лежали охапки клевера, но — странное дело! — овцы почему-то почти не дотрагивались до него. Даже явно отощавшие, с провалившимися боками матки нехотя касались его губами и тут же понуро застывали, задран морды. С голоду, бывает, овцы друг с друга шерсть сдирают, а эти отчего-то тоскливо глядят по сторонам. Уполномоченный удивленно посмотрел на чабана, собираясь поделиться своими сомнениями, но тут взгляд его случайно упал на иссохшую пустую колоду у стенки, и ему сразу все стало ясно. Настроение его мигом испортилось, как погода в ненастный осенний день. В голосе послышались гнев и раздражение.
— Эй, товарищи, что же это получается?! Скотина-то непоенная!
Директор виновато заморгал и растерянно уставился на чабана. Тот вконец смутился, начал носком сапога ковырять землю.
— Ну, как это?.. Поил… немного, правда… — выдавил, наконец, он из себя.
— Что значит "немного"?! — распалялся Абсаттар. — Ты что, всех, кроме себя, за дураков считаешь?! Снег на дне колоды видишь? А когда шел снег, помнишь? Три дня назад! Три дня, значит, в твоей колоде капли воды не было! Потому твои овцы и отворачивают морды от клевера. Они от жажды изнывают! Эх, вы… бестолочь!..
Наблюдательность уполномоченного поразила директора. Он почувствовал себя обескураженным. Действительно, как он мог не заметить снега на дне колоды? Он яростно обрушился на своего передовика:
— Сколько же можно твердить? Почему не следите за скотиной?! Что вы за олухи такие?! Ну, подождите! Я вам всыплю на партсобрании. Взвоете у меня!..
— Где же воду взять? — начал оправдываться чабан, задетый за живое. — Мотор не работает. Сказал завфер-мой, чтобы моториста прислал… Теперь и завфермой пропал, и моториста нет. А я один что могу?..
— Бестолочь! Трепачи! — Абсаттар гневно махнул рукой и решительно направился к своей машине.
В это время на пороге дома показалась женщина в серой пуховой шали. Разгневанный уполномоченный рассеянно скользнул по ней взглядом, рванул дверцу машины, и только занес было ногу на подножку, как услышал за спиной насмешливый грудной голос.
— Ну, конечно, какой же начальник добрых людей не бранит!
Абсаттар, все так же хмурясь, обернулся — и замер, глядя на подошедшую к нему вплотную женщину.
Это была Шрынгуль.
У Абсаттара гулко заколотилось сердце, кровь ударила в лицо, губы дрогнули, невнятно прошептали:
— Здра-авствуй…
Неожиданная встреча его ошеломила. Он преобразился на глазах, стал какой-то смирный, кроткий. К счастью, кроме них, вокруг никого не было. Директор и чабан свернули за угол загона. И оттуда доносилась ругань: видно, крепко озлился директор на своего передовика, осрамившего его перед районным начальством.
— Ой, ка-ак ты изменился! — Она не то улыбнулась, не то усмехнулась.
— Изменишься поневоле… — Абсаттар потер красные от бессонницы глаза. Голос его прозвучал тихо, устало. — Стареем ведь… Да и работа такая… Нелегко.
Шрынгуль с нескрываемым любопытством разглядывала его.
— Не-ет… ты, пожалуй, похорошел… — Она цокнула изумленно. — Пополнел, гладкий стал. Вон и животик выпирает… Неплохо, видно, живешь, да?
В ее голосе Абсаттару почудилась насмешка. Он хотел ответить в таком же тоне, но не смог. Сколько лет прошло, сколько воды утекло!.. В шестьдесят четвертом они расстались. Как чужие. Навсегда. Ничего уже их не связывало. И вот встретились нежданно-негаданно в степи, хмурым зимним днем на чабанском стойбище. Впрочем, что в этом удивительного? В жизни всякое случается. И встречи, и разлуки. От них бывает грустно, или радостно — все равно. Какое это имеет значение?.. Так подумал про себя Абсаттар и сразу же овладел собой.
— Ну, я спешу… — Он кивнул в сторону директора и чабана, которые в это время направились к ним. — Тот джигит, видать, твой муж?
— Да, муж… Неужели и в дом не зайдешь? Куда в такую холодину торопиться?