— В ближайшее время, — заговорил он по-деловому, расчетливо, — мне придется поехать…
— Не надо! Не надо больше об этом, прошу тебя, — оборвала его Марина. — Подурачилась, и хватит.
Он резко поднял голову, взглянул Марине в лицо, заговорил быстро, решительно:
— Поехали со мной! Поехали со мной в Москву! Я куплю тебе квартиру, устрою тебя с дочкой. Я ни о чем не жалею. Я ехал к тебе. Я на крыльях сюда летел!
Но этот вихрь не подхватил Марину, не понес в безумствующем порыве.
— Погоди, Рома, погоди. Ответь мне, только честно, — опять перебила она его. — Твоя секретарша Ирина, она твоя любовница?
— Нет! Никакая она мне не любовница! С чего ты взяла? Я просил ее передать, что не в состоянии приехать.
— А та? Жанна? Та, которая названивала тебе на юг? Она твоя любовница?
— При чем тут Жанна? — вспыхнул Роман.
— Она твоя любовница? — членораздельно и дотошно переспросила Марина.
— Она совершенно ни при чем! Какое отношение имеет Жанна? — морща лоб, возмутился Роман, не ответив впрямую.
— А ты говоришь, поехали, — вздохнула Марина. — Кто я тебе буду в твоей Москве? Любовница под номером два? Или под номером три? Еще одна содержанка богача? — Они уже сидели на кровати друг против друга. — Вот ты приехал сюда. Весь такой добрый, щедрый. А где ты был два с лишним месяца? Я ждала, мучилась, плакала поначалу, с ума сходила. Ты был — и вдруг растворился, исчез… Мне не нужны оправдания, просто я получила то, что получила. От десертов и мандаринов сыт не будешь. Забавы кончились там, на юге. В подходящем месте с подходящими условиями. Здесь жизнь другая. И может, не надо бы… — Она не договорила, не посмела произнести, что не надо было им сейчас встречаться, чтобы впечатления южного блаженства остались незыблемыми.
— Мне не хотелось тебе говорить об этом, — потупился Роман. — Я физически не мог приехать сюда. Все это время меня держали в следственном изоляторе. После смерти отца раскопали старое уголовное дело, чтобы упрятать меня. Все из-за денег. Отцовские обязательства, размолвка с братом…
— Ты был в тюрьме? — изумилась Марина, заглядывая ему в глаза. — Ты действительно был это время в тюрьме?
— Пришлось. — Он отвел глаза в сторону.
Снова настала тишина. Марина покорно притаилась, будто соболезнуя недавним злоключениям Романа. Он, похоже, и надеялся на какое-то снисхождение, участие. Но минута смиренности истекла. Голос Марины опять зазвучал с колючестью:
— Вот видишь… Куда я поеду? А если завтра тебя опять посадят? Пусть несправедливо, по наговору, но — за решетку? Куда я? Кому я нужна?
— Мы можем уехать за границу! — выпалил Роман. — Там нас никто не тронет!
— Господи! Да о чем ты говоришь! Какая заграница? Это ты привык кататься по заграницам, а я? Обо мне вспомни! А моя Ленка? Кем она для тебя будет? К тому же у тебя… — Она секунду помедлила. — У тебя уже есть одна семья за границей… Рома, отвернись, пожалуйста. Я оденусь. Мне пора.
Большая комната гостиничного номера показалась какой-то бесшабашной и вульгарной. Марине не верилось, что все это происходит в Никольске, рядом с домом. Поскорее хотелось выбраться из гостиницы на улицу, к свету, который струился в окно из узкого распаха сдвинутых тяжелых гардин. Вот она и снова изменила мужу, повалялась с любовником в казенной постели. Выходит, вот так, подленько, отомстила ему за пьянку на рыбалке. Духи с громоздкой тумбочки трельяжа она не взяла, предупредила Романа: