- Привет! - сказал он.
Она молчала.
- Я... - начал он, но Лена оборвала его:
- Я не интересуюсь, где ты бываешь. Это твоя жизнь, и она меня не касается!
- Ты...
- И почему ты проводишь дни вне дома! где и с кем!
Лена произносила слова благодушно и слегка небрежно, если не сказать игриво. Но это входило в такое противоречие с ее горевшими глазами, в которых не было ни тени сна, что Вадим содрогнулся и устрашился, зная, что жена может сорваться, не чуя под собою ног.
- Я хочу с тобой поговорить, - мягко сказал он. - Со мной сегодня случилось...
Лена с холодной иронией смотрела на мужа. Услышав его голос, она начала темнеть, быстро меняясь в лице, и заговорила лживо и неестественно, стараясь казаться равнодушной, но все более ожесточаясь:
- Ты - слабак, я всегда держала тебя за ребенка. Но я сама слишком добра и не научилась игнорировать тебя так долго, как надо. Учить так крепко, как надо! Ты всегда пользовался моей добротой. И поэтому ты не уважаешь меня и пренебрегаешь мной. Я неплохо научилась разбираться в твоей психологии! - торжествующе заключила она.
- Послушай, давай отложим до более подходящего времени! - попросил он в волнении. - Скоро утро, мы устали...
Но как будто в пустоте прозвучали его слова.
- Нет, дорогой! - воскликнула она, и в ее голосе послышалось недоумение. - Как раз сейчас подходящее время. Несмотря на твои ночные похождения!
Вадим подавленно молчал.
- Мне нечего сказать, - проговорил он.
- А я ничего от тебя не жду, между прочим! - Лена неожиданно хрипло рассмеялась, как будто с пересохшим горлом. - Ты разве что-нибудь можешь, кроме идиотской вселенской печали. А эта фальшивая, вечно лезущая вперед совестливость, что за чушь, прости Господи! Под кого косишь, культура?! Нет, нет - "кулютра", ха-ха! Что ты корчишь из себя, дурак набитый?! - она с ненавистью разглядывала его измученное лицо с тяжелыми тенями под глазами и, казалось, смаковала слова: - Выискался богоискатель - давить вас надо! Вас давили и давят, и всегда будут истреблять, выпендрюжников! Твое место не здесь, среди богатых и умных, а в заднице! Недаром сюда самые ловкие, хваткие - только лучшие люди прорываются. Те, кто умеет счастье выгрызать. Самый сок! А ты, "ку-лют-ра", ты на что годен? Хочу в Европу, в музей. Да ты ни черта не можешь, что каждый нормальный мужик может! - взвизгнула она, дав себе полную волю. - Деньги, деньги надо в дом приносить! Купить машину, да не развалюху, а дорогую, новую, не хуже, чем у людей! Потом копить долго и... и...
- ...со сладостью? - вырвалось у Вадима.
Она разъярилась:
- Именно так! Набрать денег, чтобы купить дом! Понимаешь ты, раздолбай, дом! - толчками выкрикивала она с неутоленной страстью. - Чтобы мне не краснеть: у всех есть, а у меня нет! Я не хочу, не желаю быть хуже других! она побледнела, лицо ее сильно осунулось и неожиданно начал срываться голос. - Мне плевать на то, что ты презираешь это. А я не презираю! Хочу дорогую жизнь! Хочу... чтобы... они... завидовали!!! - мощно взревела она. - А ты должен деньги заколачивать и с женой спать, понятно?!! Это цель для настоящего мужика! Что я с тобой имею: паршивые заработки от статеек, чужой дом на прокат и никаких перспектив!
- Зачем ты за меня вышла? - дрожащим голосом проговорил Вадим.
- Я... между прочим... я!.. - беспорядочно крикнула она.
- ...расчитывала, что люди меняются к лучшему?
- Совершенно верно! Вначале у тебя было правильное направление: когда я квартиру твоей матери для нас выцарапала, ты ведь не остановил меня, а, в сущности, был со мной согласен, не так ли?! - прошипела она, и пламенем точно попавшей мести вспыхнули ее глаза.
Вадим спал с лица. Лена заметила это и на секунду застыла, почувствовав, что перебрала. Она прокашлялась и, включив воду, принялась неистово мыть раковину. Через минуту насторожилась и обернулась посмотреть, где Вадим. Он сидел недвижим.
Тогда она подумала и добавила:
- Я не говорю про мое здоровье. До чего ты меня довел в России - в автобусе не проехать! А курево? Да я с вечера почти пачку высадила - голые нервы! - взвизгнула она, голос ее сорвался, пошел вверх, шея покраснела и вспухла: - Ты у нас, известное дело, философ, - весь в мыслях, творческом поиске! А мне нужно, чтобы ты трахался вовремя! Кто будет твой супружеский долг выполнять?! - заорала она громовым голосом.
- Тот, кто будет супругом, - пробормотал Вадим и глубоко заглянул в глаза жены потрясенным взором.
- А ты кто же тогда?!
- А я - тряпка и дурак набитый.
Лена опустила глаза и отвернулась от мужа.
Оба были оглушены стремительным поворотом событий. Но она знала бесконечность его терпения и не сомневалась, что этот профилактический разговор, правда несколько выскочивший из обычных рамок, и последующий запланированный разрыв - для обучения - должны перепугать Вадима. Она, отвернувшись, ждала его раскаяния, нежности и заверения, что с этого дня он станет другим. В комнате повисла грозная тишина.
Лена напряженно ждала.
Вадим не двигался и молчал.
Постояв, она повернулась и недоуменно взглянула на него. Он не смотрел на нее и не шел навстречу. Она почувствовала себя уязвленно. "Дожимая" его, она проговорила сумрачно и с уверенной расстановкой:
- На этот раз - все. Собирай манатки.
Вадим не шелохнулся и не реагировал. После долгого молчания он медленно поднял на нее глаза и, глядя с напугавшим Лену выражением, спросил:
- Ты отдашь мне Динку? - голос его был неузнаваем.
- Какая чушь! - вспыхнула Лена в удивлении от неуместного вопроса. Накатанный сценарий дал осечку. От растерянности она рявкнула ожесточенно и грубо: - Я - мать! Дина останется со мной! - и в растерзанных чувствах выбежала вон.
Вадим сидел в бесчувствии.
Окно наливалось желто-розовым волшебным светом. Птахи свистели в кустах. Невинный день открывал светлые глаза.
Вдруг дверь распахнулась, и Лена выросла на пороге: красная, жалобная, дрожащая, ждущая счастливого конца, но несущаяся напролом без тормозов - из гордости, из отчаяния - потому что нельзя остановиться, уронить себя, а нужно утвердить и доказать!
- Что ты можешь ей дать?! Не валяй дурака, даже не мечтай! - страстно выкрикивала она, с отчаянием глядя на мужа. Но он не поднимал глаз. - Я тебе говорю, тебе! - кричала она, а сзади звучало: "Взгляни же на меня! Я - зря! Не хотела, не хотела!"