Выбрать главу
Прекрасной Габриэли последнее прости, Достиг великой цели, достиг конца пути, Пришла пора с тобою из жизни уходить, Всем показав, как верить, как жить и как любить.

суровый агашский царь даже немного прослезился.

— Да, как разумно у вас! Три-четыре сына — как раз достаточно для поддержания династии. И конец песни настолько замечательный, что мне самому захотелось уйти из жизни именно так: рядом с любимой женой и тремя достойными наследниками, глядя на процветающую страну.

Атар вспомнил, что самые жестокие и сильные духом люди обычно сентиментальны. Такой может хладнокровно взирать на смерти или пытки людей, но расплакаться над умирающим котёнком. И чаще всего он способен расчувствоваться над произведением искусства. Ашинатогл любил музыку и пение, и неудивительно, что песня вызвала у него приступ "слабости".

Теперь наступило время первых танцев. Вначале старки станцевали спокойный и изящный танец типа кадрили, после чего царица, жена графа Таррисаня и лангиштские жёны принцев крови возлегли рядом с мужьями. Их примеру последовали жёны князей и хана. Горцы сплясали огненный танец типа лезгинки, где мужчины стремительно вились вокруг изящно плывущих в своих длинных платьях женщин. У агашцев такого общего танца для знатных мужчин и женщин не было. Их юноши станцевали военный танец с батальными кличами. Степняки прошлись в пляске типа хоровода.

В промежутках между танцами мужчины подходили в женскую комнату к гетерам, девушкам и дамам не самого высшего ранга. Атар сказал Ашинатоглу, что даже сам Император в такой момент не чурается зайти в зал женщин, и сам вместе с ним прошёл туда. Ашинатогл хозяйским взглядом оглядел Высокородных гетер, подарил каждой из них янтарное ожерелье на золотой цепочке, чему певица Астарсса Иллинор, бывшая его любовницей в прошлый приезд, отнюдь не была рада, поскольку поняла, что сейчас ей не светит продолжение романа. Высокородные немного посмеялись (то ли от радости, то ли иронично), после чего Ириньисса произнесла на Древнем языке:

Приходит великий властитель любви настоящей искать, Но выбрать никак не желает, кому предпочтенье отдать. И даже столь мощному мужу не стоит всех нас обольщать: Ведь мы тогда сможем на части и сердце, и ум разорвать.

Царь расхохотался, почувствовав, что от него ждут достойного ответа, и что Атар готов подстраховать его, выдав свой экспромт и переключив огонь на себя. Но убегать от вызова воину не пристало, и Ашинатогл пропел двустишие:

Я всеми цветами сейчас полюбуюсь, гуляя в саду, Покуда ту розу, что шип в моё сердце вонзит, не найду.

Женщины облегчённо рассмеялись. Иолисса продолжила полушутливую перепалку:

Не может столь низко и мощно

свистать нежный птах соловей,

Напоены розы в саду

живительным соком корней.

Шипы так длинны и остры!

Корону носящий удод,

Всем телом к бутону прильнув,

копьём своё сердце проткнёт.

Цари развеселились окончательно, да и вся компания вокруг них тоже. И агашец ответил:

Судьбою родиться дано мне не нежным певцом, а орлом, И воина не испугаешь ни острым мечом, ни копьём. В грядущем сраженьи мне равно почётно тебя полонить, Иль, в плен угодив твой, исправно сполна сладкий выкуп платить.

Гетеры вместе с клиентками в восхищении встали из-за стола и закружились вокруг царей и князей, пока у тех глаза окончательно не разбежались. Наконец, Атар взмолился:

Прелестницы! О, пощадите несчастных владык и царей! Сгораем мучительно, сидя в огне ваших дивных очей!

Жёны князей и хана сокрушённо смотрели на мужей, совершенно подпавших под очарование этих прелестниц и возвращавшихся на свои места гораздо более пьяными, чем уходили. Ашинатогл ещё раз поровну одарил всех Высокородных и раздал подарки также их клиенткам. Что творилось в душе агашца, никто не мог сказать: шёл он ровным шагом, но со слишком непроницаемым лицом. Так что и ему нелегко пришлось. Лишь привычные к такому Атар и старкская знать возвращались, удовлетворённо улыбаясь.