Но не только мужчины попали под власть этого танца. Обе сёстры-княжны в экстазе сорвали с себя платья и присоединились к танцующим. Их движения были намного менее изящны и отдавали грубой эротикой.
Последним аккордом танца был страстный вскрик женщин, застывших в красивых позах, и многие мужчины под воздействием гипнотического танца упали на колени. Женщины выбежали из зала, и через минуту вернулись обмытые благовонной водой. В облаке дразнящих ароматов нагие женщины приблизились к мужчинам.
Ашинатогл уже раньше понял, что самые красивые из гетер — невысокая, золотокожая, кареглазая, темноволосая Кисса и высокая, светлокожая, голубоглазая, светловолосая Ириньисса. Но намётанным глазом он заметил, что все женщины в некоторых эпизодах беспрекословно слушались Иолиссы, гетеры лет под сорок, но сохранившей великолепные формы и свежее лицо. Царь встал и набросил на шею Иолиссы золотую цепь с изумрудами и рубинами, приговорив:
— Владыке царства подобает любить только владычицу гетер!
Иолисса не ожидала такого решения, но, как было видно из стихотворного диалога, царь также произвёл на неё очень глубокое впечатление, и она без долгих церемоний ответила ему:
— Я уже увидела тебя и в разговоре, и в обхождении, великий царь и наш друг! Моё сердце стремится к тебе. Не будем тратить слов, и так ясно.
Иолисса, пользуясь правом гетер, возлегла на ложе рядом с царём. Тот взял её за руку и они посмотрели друг в другу в глаза, забыв обо всём остальном на несколько минут.
Таким поведением Ашинатогл подал сигнал другим знатным южанам, и все они вели себя из последних сил весьма прилично. Лишь Тлирангогашт почти демонстративно на глазах у всех тискал грудь обнажённой Кутиоссы и даже её интимные органы, а Улугай подвергся буквально атаке сошедшей с ума от страсти Эриоссы.
Резко сменилась музыка, и в залу вошли агашские женщины и девушки в лифах и шароварах. Они начали исполнять виртуозный танец, больше всего похожий на наш танец живота. Старкские женщины этого стиля танца не знали, поскольку у них всё было связано с первоклассной физической и гимнастической подготовкой, гибкостью всего тела, а не только бёдер. И оказалось, что этот танец стал последней каплей, превратившей пир в праздник любви. Принцессы вновь "проявили себя", встав в ряды танцовщиц обнажёнными и расцвечивая танец откровенно эротическими движениями.
Князь Лангиштский Тлиринташат не знал, куда девать глаза от стыда. Ириньисса, вспомнив Лангишт, стала его просто утешать и обнимать, чтобы отвлечь от великого срама, что ей, конечно же, удалось и перешло в ночь страсти. Она объяснила князю, что у старков не считается позором, если мужчина в тяжких духовных муках плачет на груди у женщины и ищет у неё утешения, поскольку спасать в такой ситуации — естественное дело женщин. В эту ночь князь всласть выплакался на груди у гетеры, после чего встал утром возрождённым и собранным, готовым к самым суровым, но справедливым, решениям.
Мужья княжон, переглянувшись с Атаром и своей сестрой-царицей, начали ухаживать за дамами, полностью игнорируя своих жён, всё более позоривших себя на глазах у всех.
И Тлирангогашт первым унёс на руках из зала княжну, кивнув Улугаю, который, сдав командование, тоже подхватил втюрившуюся в него женщину и двинулся вслед за царевичем.