С этой радостно-печальной новостью пришел в конце того же года ещё один имперский караван, на сей раз из Валлины. Валлинцам южные старки уже казались какими-то странными чужаками, и остались всего три человека.
У Ашинатогла и Тлирангогашта мирной передышки формально не было, но особенных тревог тоже. Локасник запросил мира, как только ещё две армии с юга и с востока преодолели горы и двинулись к столице. Ашинатогл сначала потребовал восемь городов, но затем "неожиданно смилостивился": три небольших кусочка земли на восточной границе, а на южной вернул даже город Сарданас. Правда, граница теперь пролегала непосредственно к югу от него, стены агашцы срыли и запретили их вновь возводить (уж за этим-то казаки проследят!) И всё это в обмен на выдачу царевича Аристоликса и всех оставшихся в живых участников набега, что было требованием и раньше. Неудачливый авантюрист, вспомнив историю Тлирангогашта, согласился выкупить своей головой мир с Агашом. Голова-то у него осталась цела, но с него заживо содрали кожу на виселичном поле Калгашта. Остальных незадачливых вояк отправили на галеры пожизненно. Три маленьких клочка земли вместе с новыми станицами к югу от Сарданаса открывали ворота в главные долины Локасника, и в случае новых инцидентов кара должна была последовать незамедлительно.
А затем пришёл конвой судов, которые привезли канрайское золото и припасы, и в девятом месяце года Жёлтой Змеи трёхтысячное отборное войско во главе с Тлирангогаштом, в котором было также полсотни старков и полтысячи старкских союзников, двинулось в Канрай защищать формально посад, а фактически императора правоверных от этого бешеного Йолура. Претендент на пророка как раз собрал большое войско и двинулся на Кунатал. Первосвященник молил императора послать союзников на помощь защитить священную столицу, но император всячески затягивал решение вопроса, пока Кунатал не оказался намертво обложен силами фанатиков. Первые восемь месяцев войском командовал Тлирангогашт. А когда положение стабилизировалось, он сдал командование старому осторожному генералу Кшатраппордуку и вернулся в Агаш, где его ждала любимая главная жена с сыном-младенцем, которого он ещё не видел.
Товарки Иолиссы по цеху гетер Кисса и Ириньисса навестили её в Калгаште. Иолисса вовсю занималась работой с девочками, отобранными ею. Посмотрев на методы тренировки, гораздо более жёсткие, чем даже в школах гетер, и учитывающие агашские традиции танцев, пения и частично поведения, коллеги засомневались, что цех гетер примет так подготовленных кандидаток. Иолисса, улыбнувшись, посетовала на это и заметила, что надо ждать ещё восемь-девять священных лет, так что предсказывать она не взялась бы. А втайне она уже решила: если старкский цех проявит спесь и обскурантизм, она станет основательницей нового конкурирующего ордена: агашского. Тем более что и царь, и наследник её всячески поддерживали.
Ашинатогл посещал Иолиссу примерно раз в месяц, а приглянувшихся женщин из её "цветника" вызывал к себе во дворец, чтобы показать принципиальное отличие их статуса, но в гарем не забирал, чтобы не подать ложный пример остальным. Более того, если вызванная вежливо намекала царю, что не желала бы или по объективным причинам не хотела бы ночи с ним, он требовал лишь развлечь его и женщин его гарема музыкой и танцами. Единственную "месть" порою позволял себе царь: кандидатка в гетеры, поощряемая время от времени кубками вина с афродизиаком, вынуждена была всю ночь петь и плясать перед полупрозрачным пологом ложа царя (сделанным так, что изнутри видно было многое снаружи, но снаружи ничего не разглядеть внутри), который специально в таком случае призывал к себе одну из самых страстных наложниц или охранниц, чтобы немного подразнить капризницу стонами и радостными возгласами женской страсти. Иногда вызванная вместо ночи с царём неожиданно получала приказание вознаградить отличившегося, и здесь уже "ломаться" не приходилось. Так что женщины Иолиссы считались состоящими на государственной службе. Задания соблазнить и сломать врага или неугодного Ашинатогл не давал года два, лишь намекая порою Иолиссе, что ей стоит сказать, когда она почувствует, что её женщины готовы для таких дел. Когда она, наконец, намекнула царю, что всё готово и для "грязных" действий, тот немедленно воспользовался услугами подготовленных агентесс. Так что теперь Агаш воспринял ещё одно из "военных искусств" старков.