Ошеломлённый Шамо пришпорил коня и помчался к своим. Он сообразил, что склад провианта и вооружений можно было бы сжечь, и тем самым заставить старков убраться. Своим людям Шамо сказал, что ему удалось раздобыть коня и ускользнуть от старков. Это было почти правдой, поскольку воины по дороге насмехались над ним, а кое-кто пытался или прикончить, или по крайней мере ранить.
Но, когда Шамо напал на склады старков, его уже поджидали, и он вновь оказался в плену. Он ругался, скрежетал зубами, проклинал хитрость и коварство Клингора, вызывал его на поединок, но Клингор лишь пару раз огрел его плетью и велел вновь дать коня и прогнать на все четыре стороны.
— Мы придём в самое сердце ваших земель и разорим их полностью, неразумный бунтарь! Беги и готовься защищаться или же возвращайся по собственной воле вместе с семьёй и военачальниками и приноси вассальную присягу!
Понуро плёлся конь Шамо на сей раз. Ему уже не верили, что он убегает из плена. Некоторые из атаманов восставших считали его предателем, а другие — идиотом, который не может договориться с Клингором. Но за ним стояло его мощное племя и племя его жены (Шамо был одножёнцем, в отличие от большинства знатных чин-чин). И через пару дней после возвращения ночью у шатра Шамо столкнулись две группы вождей: одна шла, чтобы убить его, другая — чтобы похитить и выдать Клингору. В стычке победили сторонники Ахуаня и Юлуфу, схватившие затем Шамо и доставившие его принцу.
Принц наградил двух сторонников мира. Но кое-что подсказало ему, что расколоть-то врагов удастся, а вот замирить… И он, подождав, когда Ахуань и Юлуфу отправятся к своим после пира, на котором сидел и несчастный Шамо тоже, спросил Шамо:
— Твои люди стоят за мир. Теперь-то ты смиришься?
— Эти люди предали меня! Жить не хочу, но не смирюсь! Ты ещё не пришел в мои коренные земли.
— Убирайся вон, упрямец! — только и сказал принц. — И жди меня в своём родном городе Уаяне.
Вернувшись к себе, Шамо позвал Ахуаня и Юлуфу для переговоров об условиях сдачи Клингору, и сразу же приказал отрубить им головы. Он велел сжигать деревни, уводить сельское население в леса и горы, отравлять колодцы и всем отступать в Уаянь.
Но не все колодцы были отравлены, не все деревни разорены, а Клингор уже обзавелся проводниками и разведчиками из местных жителей. Словом, войско удалось привести под стены Уаяня.
Увидев врагов в самом центре страны, жена Шамо Цюацю ворвалась без покрывала на лице в зал совета, где уныло обсуждали ситуацию уцелевшие вожди и атаманы восставших.
— Если мужчины стали трусами, то надо брать вожжи женщине. Я возьму три сотни молодцов и своих охранниц и сделаю вылазку. Постараюсь захватить самого негодяя-принца.
Никто не посмел ей возражать, и она тем же вечером сделала вылазку. Дежурный герцогский сын Сон Эстрагон (один из немногих зирварнских командиров, кого Клингор оставил на своих постах) заметил нападающих, но, услышав женский голос и увидев себя в окружении разъярённых фурий, ведомых прекрасной богиней войны, растерялся и попал в плен. Большинство его отряда тоже было схвачено или погибло. Но оставшиеся успели поднять тревогу. Выскочил запасной дежурный отряд под руководством полковника Имперского рыцаря Она Илинаэса. Он тоже попал в плен, а от всей армии Цюацю благополучно ускользнула.
Когда женщины начинают воевать, они становятся гораздо более безжалостными и жестокими, чем большинство мужчин. Цюацю приволокла на аркане Иллинаэса и велела отрубить головы ему, Эстрагону и половине пленников. Но все командиры и сам Шамо вступились за пленников:
— Недостойно было бы казнить их. Клингор меня четыре раза отпускал. И выкуп за них могут дать большой. Вот захватим самого Клингора, тогда решим, что с ними делать.
В результате "для примера" казнили лишь трёх рядовых пленников, выбрав тех, кто был тяжело ранен и, скорее всего, всё равно не выжил бы.
Долгожданная победа воодушевила чин-чин. Они пели боевые песни, совершали вылазки, и Клингор боялся, что придётся перейти к правильной осаде, а провиант уже кончался.
Но через два дня Цюацю вновь ночью пошла на вылазку. Клингор почувствовал это заранее (расспрашивая пленников о настроениях среди командования чин-чин и применив свой мощный аналитический ум и полководческую интуицию). Он поставил засады на трёх наиболее вероятных местах прохода отряда Цюацю, и сам сел в ту из них, где возможность встретить воительницу была наибольшей.
Именно там и пошёл отряд Цюацю. Пропустив его голову, Клингор со своими отборными друзьями обрушился на Цюацю и её охранниц. Та, увидев, что окружена, охранницы падают или попадают на аркан одна за другой, закричала: