— Красавица, ноги у тебя живые. Значит, наверняка смогут вылечить тебя так, чтобы ты могла ходить. А я поухаживаю за тобой, пока ты не окрепнешь для перевозки. Заодно соберу всё из домика и сарая. Кстати, как тебя зовут?
— Айтосса, — перевела свое имя на старкский диалект Алтиросса.
Кинь, знавший секрет подводного источника, привёз свежей воды, регулярно обмывал женщину, поил её и кормил, и трижды в день поливал своим семенем. Делать ему было мало что, рыбачить он не планировал, поэтому затраты энергии восполнял глубоким блаженным сном.
На третий день Алтиросса, которую до этого регулярно освобождали от ремней, но вновь привязывали для процедур, одной из которых Кинь, видимо, считал соитие, попросила его:
— Ноги постепенно восстанавливаются. Я хочу попытаться обнять тебя. Ты сможешь удержаться на весу, чтобы не повредить меня в пылу страсти?
— Конечно, смогу! — обрадовался Кинь, а Алтиросса подумала: "Теперь уже твоя тяжесть мне не страшна, а сила твоя ко мне сейчас перейдёт".
И Кинь умер в её объятиях, новоиспечённая демоница выпила его кровь, после чего приподнялась, взяла палку и, опираясь на неё, сделала несколько шагов, выйдя из хижины. Вдали виднелся парус.
Безжалостно тренируя себя, Алтиросса прошлась возле хижины, совсем забыв про корабль, а с корабля в подзорную трубу заметили нагую красавицу возле хижины, и он пошёл к острову. Сев на камень и прислонившись к стене хижины, Алтиросса наслаждалась ветром и превращала полученную силу в энергию регенерации. Она очнулась, когда вдруг в сотне шагов от неё раздалась грубая матросская брань. Сон, который гетера видела, превращался в явь, но на другой линии Судьбы.
Преодолевая боль, Алтиросса отошла к скале, укрывшись от взглядов пиратов, и вдруг сообразила, что сделать. Она вжалась в трещину скалы и создала ментальный образ каменной поверхности, чтобы отвести глаза пиратам. Конечно же, если бы кто-то из них физически протянул руку к ней, "скала" не защитила бы, но как укрытие это могло сработать.
Пираты вышли на берег, вломились в хижину и первое, что им бросилось в глаза: труп юноши с прокушенным горлом, вокруг которого всё залито кровью.
— Лучше уйдём. Здесь, видно, ведьма поохотилась. Или, не дай Судьба, демоница, — задумчиво сказал пожилой пират, явно один из самых авторитетных и умных в этой компании.
— Если ты, Спрут, обосрался, беги за хижину. А если лишь обоссался, садись в лодку и жди нас. Мне ведьма ничего не сделает. Я её не боюсь и трахну. А потом убью. Гей, братва! Кто захочет, сможет её трахнуть после меня!
— Ну делай что хочешь, Косатка, а я действительно в лодку уйду, — спокойно ответил Спрут.
Из дюжины пиратов один последовал за Спрутом, за Косаткой не осмелился пойти никто, а все остальные тупо сгрудились на берегу, перепуганные и ожидающие, что же будет.
Косатка бегло осмотрел хижину и сарай.
— Ну конечно, здесь её нет. Она же к скалам ушла. Но я её найду!
И он стал обходить скалу. В одном месте поверхность скалы показалась ему какой-то неестественной. Бандюган решил проверить, нет ли здесь потайной двери. Это на самом деле была была несовершенная иллюзия Алтироссы.
Пират потрогал скалу, и вдруг рука провалилась, тут же её как будто схватили огненными клещами и стали сосать его жизненную энергию. Косатка, забыв о достоинстве, истошно завопил, кое-как выдернул руку со следами чего-то типа ожогов и частично содранной кожей, и помчался к лодке.
— Знал я, что ты, Спрут, умный. И правда, — ведьма здесь или демоница. Убираемся поскорее.
Пираты не заставили себя долго ждать. А Алтиросса получила ещё чуть-чуть энергии от грязной, но физически очень сильной особи.
Алтиросса после отхода пиратского корабля сутки отсыпалась, а затем осторожно перетащила на яхту немного еды и воды, надела свою дерюгу, вспомнив в последний момент, достала медальон Высокородной гетеры, который несчастный Кинь так и не обнаружил, и взяла белый бич Элир, который погибший юноша посчитал чем-то обычным и прислонил к стене хижины. Ходила она в основном с палкой, но движения уже не доставляли такой муки.