Весь вечер Адрайт накачивал гостя и его сына действительно прекрасным вином, а женщины пировали в своей комнате. Как следует выпив, Даналид, икая, сказал:
— Ну, одну-то деревню, что прямо перед очами хозяина и его гостей, легко сделать образцовой. А другие-то у тебя, сосед, наверняка обычные.
— Обижаешь, сосед! — взвился Адрайт. — У меня все деревни в полном порядке! Я ведь не лентяй, не жадина и не тупарь.
— Поверю, когда увижу, — еле-еле вымолвил Даналид и показал, что ему дурно.
Объевшегося и упившегося гостя подхватили слуги, отнесли в ванну, а затем в постель. Адрайт, естественно, подложил ему девицу, как и полагалось по правилам гостеприимства, но в эту ночь Даналиду не было дела ни до чего. Последствия от средства, которое позволяло не пьянеть, были потяжелее, чем обычное похмелье.
Назавтра хозяин предложил уникальное развлечение: охоту вне сезона. В Благодати лесов давно уже практически не было — лишь по требованиям храмов вокруг каждого участка высаживались лесополосы из редко стоящих деревьев, в основном плодовых. Лесополоса не должна была быть слишком густой, чтобы ветер ослабевал, а не переходил в вихри, которые портят почву ещё сильнее. Неким подобием лесов были заросли камышей, осоки и кустарников на берегах рек и озёр. А у Адрайта была целая роща из настоящих, не плодовых, деревьев, и там водились зайцы и лисы.
Поохотившись денёк, к вечеру соседи заехали в деревню около рощицы, где был гостевой домик для хозяина и его друзей-охотников. Жители, за исключением обслуги домика, побыстрее попрятались по домам.
— Посмотри, ведь и эта деревенька аккуратная и зажиточная, — похвастался Адрайт.
— Конечно же, ту, которую будут всё время посещать гости, ты тоже будешь поддерживать в порядке. Но она победнее, и я заметил кое-где непорядки, — ответил Даналид. — Не можешь же ты каждый день посещать все деревни.
— Каждый день не могу, но как я с ними управляюсь, я тебе сейчас покажу! — закричал Адрайт и повёл гостя по деревне.
Увидев избушку с непочиненной крышей и покосившимися воротами, он велел слугам вытащить хозяина и хозяйку наружу. Хозяин явно был пьян, а хозяйка запричитала:
— Господине наш, не наказывай строго моего мужа. Он вообще-то работящий, но каждый год разок запивает недели на три. Сейчас он как раз в запое.
— Ну, я его полечу, — холодно сказал помещик и велел как следует выпороть мужика. Затем, раз он уж так любит водку, полить водкой, ещё раз отполировать спину и держать до полного протрезвления и до того, как похмелье пройдёт, в подвале на хлебе, воде и рассоле.
— Через неделю проверю, если что-то будет не в порядке, запорю до полусмерти.
Процессия двинулась дальше, не обращая внимания на вопли пьяницы. Жители неохотно выходили из своих дворов пред ясны очи хозяина. Заметив, что крестьянин в грязной и порванной рубашке, Адрайт немедленно велел схватить и выпороть его жену за то, что своих обязанностей не выполняет. Там, где был больной ребёнок в семье, расспросил, как его лечат, и, высказав удовлетворение, дал мужику пять сребреников. Словом, он раздавал награды, наказания, ругань и похвалы во все стороны. Те, кому повезло на сей раз, кланялись, благодарили и побыстрее убирались домой. Другие же хмуро ожидали своей очереди на порку. Судя по всему, процедура "наведения порядка" была обычной и привычной. Вернулись, когда уже стемнело.
— Да, ты не лентяй. Но на все деревни хозяйского глаза не хватит, у тебя их больше дюжины.
— Сосед, не отпущу тебя, пока не проедем по всем деревням и ты не возьмёшь свои слова обратно, — захохотал Адрайт и подлил канцлеру еще вина.
Так что Даналид осмотрел всё имение Адрайта, а тот и не подозревал, к чему дело идет, пока Даналид после возвращения не предложил ему за имение четыре тысячи золотых.
— Да ведь оно двести тысяч стоит! — упал на кресло, не держась на внезапно подкосившихся ногах, Адрайт.
— Подумай ещё немного, — сказал Даналид, сел вместе с семьёй в вызванную им повозку и уехал.
Адрайт услышал от своей старшей жены, которая была ему советницей в делах: Крюнхильт сообщила ей в болтовне о том, что канцлер очень редко просит о чём-то императора, и поэтому властитель никогда ему не отказывает в просьбах. И Адрайт сообразил, что, если он заартачится, то у него насильно выкупят имение по названной Даналидом цене, а то и просто конфискуют. Ему ничего не оставалось делать, как на следующий же день нанести ответный визит и после возлияний робко сказать:
— Я готов продать за сто шестьдесят тысяч.
— Да нет, больше восьми тысяч я не дам, — твёрдо ответил Даналид, и Адрайт понял, что поторговаться-то можно, но Даналид будет уступать вдесятеро меньше, чем Адрайт.