— Я подтверждаю, — сказал хан. — Но я не думал ни о чём, кроме страсти. Я совсем потерял голову и сам пропустил бы солнце.
— Аватар Кришны! — прошипела на Тлирангогашта Кутиосса.
А вот народу такой ход царевича понравился.
— Военная хитрость! — закричали граждане, и судье пришлось пустить в ход молоток.
Доволен был и царь Ашинатогл. Наследник ещё раз проявил себя прекрасно. Царь лишь мысленно добавил: "Хитрость не только военная, но и политическая".
Князь Тлиринташат Лангиштский сидел на скамье судей, как на раскалённой печи. У себя он давно снял бы головы обеим дочкам. Здесь надо было мужественно выносить всё это позорище, потому что у старков такие законы, что в мирное время даже раба неопозоренного нельзя убить без разбирательства!
— Что вы требуете в качестве наказания для своих жён? — обратился судья к мужьям, после заявления иска стоявшим с каменными лицами, поскольку к ним не обращались.
— Позорнейшего из видов развода. Того, который мы сами имеем право дать, не хватает для их пакостей, — сказал Чусс.
— Того же, — присоединился Сир.
— Что вы требуете для их любовников?
— Ничего, как я уже говорил, — на сей раз первым высказался Сир. — Мне даже жалко было Улугая, когда эта бесстыдница его атаковала, Очищение им назначайте сами. Мы отказываемся от права поединка со всеми признавшимися любовниками, но сохраняем его, если кто-то из их любовников по трусости не сознался и не встал в число исследуемых.
— Эти трусы все сознались! — прошипела Эриосса.
— А я ещё назову генерала Асретина, наставника Элитайю… — заговорила Кутиосса, но восстановившие контроль над ней священники жёстко сказали:
— Смертный грех лжи, дочь моя! Отягощённый тем, что ложь явилась лжесвидетельством.
Судья одёрнул свою тогу, поднялся и заявил:
— По нашим законам, самый позорный из видов развода состоит в полном лишении жены либо мужа всего имущества, так что она либо он уходит без одежды и украшений, полном лишении всех прав на недвижимое имущество и детей, всех званий и привилегий, полученных в результате брака. Супружество объявляется недействительным с самого начала. Этот развод возможен лишь по решению суда равных. Таким образом, если вы, равные мне судьи, проголосуете за предложение истцов, эти женщины теряют титулы и гражданство, должны немедленно раздеться и снять все украшения. Суд после этого может исследовать дополнительные обстоятельства и обязан вынести решение по поводу всех, вовлеченных в процесс. Утверждаете вы такой развод, судьи?
— Да, — ответил Ашинатогл.
— Да, — припечатал Атар.
— Да, — сказал аникарец.
— Да, — согласился логимец.
— Да, — ухмыльнулся хан Чюрююль.
— Я считаю, что нужно было бы не только раздеть их, но и шкуру с них содрать, а потом уж пусть идут на все четыре стороны, — выдавил Тлиринташат.
— Наказание, предложенное князем Тлиринташатом, у старков за такие дела не применяется. Таким образом, решение утверждено пятью судьями при одном сомневающемся, — подытожил граф.
— Не сомневаюсь я! — воскликнул лангиштец. — Это было не предложение, а пожелание! Так что я тоже сказал "Да".
Княжны (теперь уже бывшие, поскольку лишались всех титулов) не ожидали, что отец отнесётся к ним строже всех. Последняя надежда (на возвращение домой) исчезла: ведь как только ступишь на землю Лангишта, отец теперь должен по законам чести содрать с них кожу живьём. Женщины принялись раздеваться.
— Принцы, вы в последний раз имеете право простить, — сказал судья, когда бывшие жёны сняли одежды и украшения.
— Нет, — в один голос ответили принцы.
— Приговор вступил в силу, — заявил судья. — Но теперь предстоит исследовать бывших гражданок наравне с другими прикосновенными к делу.
Началось рассмотрение с мужей. Они сразу признали себя виновными, что не потрудились как следует обучить жён правилам поведения гражданок и недостаточно строго следили за их поведением. Им предложили выбор: пять лет безбрачия и полного отказа от общения с женщинами или пятьдесят ударов плетью. Они, конечно, выбрали плети. Атар, из уважения к обычаям союзников, лично отсчитал им удары, нимало не щадя. Остальным любовникам предложили год очищения или десять плетей. Они все с радостью приняли по десять плетей от своих друзей, а князья друг от друга. Две женщины, выглядевшие теперь не соблазнительными, а жалкими, дрожали, глядя на всё это и понимая, что суд над ними ещё не закончен.
Затем рассмотрели вопрос об агашских воинах и полностью оправдали. Улугаю назначили покаяние в монастыре или семьдесят плетей. Он подставил спину хану Чюрююлю. Тлирангогашту покаяние или сто плетей, которые отсчитал ему отец.