— Отойдите подальше, — спокойно сказал уш-Шаммам.
Йолур и часть его отряда отошли, а другие остались наблюдать за библиотекарем. Тот повернулся к двери и начал чертить на ней рукой потайную фигуру, известную лишь нескольким людям в библиотеке. Это было единственным способом открыть дверь, не сломав её грубой силой, и скорее даже запрещёнными взрывчатыми веществами. Происшедшее сейчас давно было предусмотрено предками. Шаммам с дрожью в сердце чертил другую потайную фигуру. Не ту, что открывала дверь, и не ту, что должна была испепелить храм. Когда-то, будучи возведённым в высший ранг ордена Библиотекарей, он выучил пять фигур. Фигуры открытия и временного закрытия (чтобы затем можно было через некоторое время открыть без тайного знания) уже использовались у него на глазах, но воспроизвести их он ранее не мог бы. А насчёт других трёх, ужасных (последняя заполняла потайные этажи отравляющим газом и одновременно через несколько минут, дабы успели вырваться наружу и посеять панику умирающие, блокировала дверь так, что открыть её с одновременным удалением отравы могли лишь Посвящённые из других библиотек) у него даже вырвался вопрос, применялись ли они хоть раз кроме времён тирании Рмлункутру Проклятого? За вопрос он получил удар бамбуковой палкой и ответ: "Нет, благодарение Господу", и вот теперь ему предстоит заменить ответ для будущих дерзких учеников на "Да, в несчастной Империи Правоверных". Когда он почувствовал, что вот-вот фигура замкнётся, подвижник знаний выпрямился и крикнул:
— Глупцы! И десять тысяч месяцев не хватило бы, чтобы переписать и перерисовать всё ценное, что хранится у нас! — И, обращаясь к Йолуру: — Ты признаёшь лишь тот свет, что могут увидеть очи твои, неверный!
Последнее движение руки, и обломки разрушенного входа погребли под собой Шаммама и тех, кто был вблизи. Храм треснул и накренился, все начали в панике выбегать из него. Йолур, несмотря на разочарование, спокойным шагом, в окружении верных охранников, вышел. В давке погибло больше людей, чем при обрушении входа. Храм всё-таки устоял, хотя внутрь порою падали и камни от щелей в стенах и перекрытиях, и листы металла от повреждённого купола.
Йолур попытался раскопать вход, но создавалось впечатление, что потайные этажи завалены целиком и основательно. И Йолур произнёс проповедь, в которой заклеймил библиотекарей как фундаменталистов и фанатиков, не остановившихся перед тягчайшим грехом самоубийства.
После этой истории настроение народа, на несколько дней вроде бы вернувшего симпатии пророку, стало стремительно становиться враждебным. Добавляли масла в огонь рассказы (на одну десятую правдивые, на девять десятых выдуманные и раздутые), как этим иерархом вертит его ненаглядная жёнушка, как она берёт подношения и устраивает везде угодных себе людей и вмешивается в приговоры судов. Стали даже говорить, что у неё есть своя потайная тюрьма, где ведьма сладострастно пытает своих врагов и тех девушек, на которых пророк (вернее, теперь в устах народа лжепророк) бросил благосклонный взгляд. Диритичу дважды пришлось железной рукой усмирять волнения.
И, наконец, на утреннем смотре войск Диритич при всех обратился к Йолуру:
— Учитель веры, дела требуют моего присутствия в Киске и на Великих Озёрах. Благослови меня. Я распускаю основное войско и ухожу со своими людьми к Великой реке. Желающие могут остаться служить тебе.
Пророк подметил, что его пророком не назвали, но делать было нечего. Он вспомнил слухи. что Диритич скупает вьючных животных, повозки и провиант, и понял, что вице-император основательно готовился к этому моменту, что решение его продуманное и твёрдое, и что сражаться с императором за Йолура король не будет. Пророк благословил Диритича и войско. На следующий день три четверти солдат покинули Кунатал. Вслед за ними каждый день тянулись ещё небольшие отряды.
Через две недели Йолуру очередной сигнал подсказал уйти, и он с небольшой группой верных ему воинов и духовных лиц отправился в горы на востоке, куда звали его князья, искренне уверовавшие в нового пророка. В тот же день, как оказалось, войско Императора выступило на Кунатал, Через неделю оно заняло духовную столицу без боя. А ещё через неделю на престол Первосвященника взошёл почтенный старец Бакр XIV.