— Согласен, брат, — устало ответил Атар. — Приглашаю вас, владыки и союзники, на небольшой пир, и сразу после него отправимся в Арканг, чтобы завтра с утра заняться ещё одним очень важным делом. Твой флот, брат, вошёл в Локару, и мы должны будем многое решить с вашими невестами, которых ты имел честь привезти нам.
— Я чувствую, что моих царевен надо будет тоже послать в Арканг. Вы не намерены допускать повторения подобного позора. И я тоже очень не хотел бы оказаться в положении моего племянника князя Лангиштского, — ответил агашец.
Слово "племянник" в данном случае подчёркивало не родственные связи, а дружбу и более низкий статус Лангишта.
Вслед за агашцем и другие союзники решили немедленно послать привезённых невест в Арканг. Так что обоз из крытых возков под охраной сотни конных граждан двинулся на юг. Цари и старкские женщины собирались ехать верхом, у них было время пообедать. В последний момент к старкским женщинам присоединилась Айгунь, тоже прекрасно ездившая верхом и уговорившая мужа взять её с собой. А хан Чюрююль отослал в племя нескольких батыров со срочным тайным поручением.
Обед на сей был раз во дворце высокородной гетеры Киссы, что подчёркивало его характер как места отдыха. Поскольку говорить о делах в таком месте было строжайше запрещено старкскими обычаями, знать наслаждалась песнями и музыкой, но в первую очередь отличными винами Алазанской долины и Древних, а также необычными блюдами Древних. Иолисса возлежала в парадном платье, подаренном царём, рядом с Ашинатоглом. Ашинатогл по временам победно поглядывал на своего наследника и свою любовницу. Пока что он был весьма доволен, как разворачиваются дела. Когда царь наказывал сына, он дал ему несколько сильных ударов, чтобы спина была в крови, но уже под конец, а в основном бил весьма умеренно, показывая, что одобряет комбинацию, проделанную Тлирангогаштом. Агашец, улыбаясь, обратился к Киссе и Иолиссе.
— Высокородные прелестницы, я уже понял, что у вас признаком настоящего человека является не бежать от страстей, а быть властелином их. Как вы думаете, такого можно достичь лишь обучением с самого чрева матери или же можно овладеть этим искусством и попозже?
— Не тебе, царь, такое спрашивать! — улыбнулась Иолисса. — Ты-то тоже господин своих незаурядных страстей.
— Но у нас такие люди редкое исключение. Большинство может, столкнувшись со страстями, лишь удариться в крайности: полный аскетизм и бегство от них или же отчаянный бросок в самую пучину потока страстей, который их увлечёт за собой в водопад, если не повезёт случайно прибиться к одному из берегов. А у вас многие могут переплыть этот бурный поток.
— Не зря у нас мальчики и девочки учатся плавать с раннего детства, — улыбнулась Кисса. — И плавают вместе, так что мальчики знают, что в случае чего должны спасать девочек, а девочки — ободрять мальчиков, подвигать их на дерзания и одновременно удерживать от явных глупостей.
— Плавание тоже тренировка в человеческих отношениях! В некотором смысле и в военном искусстве, — улыбнулся царь. — Впрочем, молчу, а то меня тоже превратите в позорного раба за нарушение правил поведения в обществе гетер.
Все рассмеялись.
— С раннего детства можно воспитать многих, но опять-таки не всех, — проговорила царица Арлисса. — Обычно те, кто не могут справиться со своими страстями либо же слишком бесцветны, чтобы их иметь, отбрасываются в подонки общества.
— В этом вы крайне безжалостны, как я сегодня убедился, — сказал князь Тлиринташат. — Наверно, правильно. Лучше пусть выживет половина детей, но не выродков. Лучше пусть будут полноправными половина взрослых, но достойные. Остальным дорога в отбросы общества, слуги и рабы, либо прямо в могилу.
Вдруг в залу вбежал гонец и, поклонившись царям и князьям, попросил срочно выйти к нему царя Атара, поскольку донесение не может быть прочитано в таком блестящем обществе. Царь вышел, через несколько минут к нему позвали наследника престола, принца Алазанского Лассора. За ним вызвали четырёх баронов Ицка и графа Однорукого. Через некоторое время царь вернулся без наследника, Однорукого и барона Южного Ицка генерала Асретина, и, как ни в чём не бывало, продолжил обед.
Гонец сообщил, что в Алазани вырезано целое семейство старкского крестьянина, а в Южном Ицке совершено дерзкое нападение на поместье старкского дворянина. Его удалось отбить без жертв среди граждан лишь по счастливой случайности: крестьянин-лазанец из числа воинов Урса, выйдя в отхожее место и заметив подозрительные тени и шорохи, не выдавая себя, предупредил дворянина и других воинов деревни. Отряд нападающих был достаточно большим: около полусотни джигитов. Говорят, что среди них был и сам бывший царь Цацикот.