Как ни странно, первый натиск конницы был отбит. Пехотинцы не побежали и не дрогнули, но около сотни из них уже лежали на степной траве. Жалко, конечно, было потерянных людей и лошадей, но такова уж доля воина. Ясно стало: ещё пара атак, и отряд лжепророка будет просто перебит.
Но тут Йолур громким голосом велел своим расступиться и не защищать его:
— Пусть король сам снесёт мне голову, если желает. А Бог Единый, если нам суждена победа, сам меня защитит. А если нет, вы разойдётесь, будете нести свет веры и рассказывать о моей мученической кончине.
Король, ожидая подвоха, осторожно приблизился. Люди лжепророка настолько верили своему кумиру, что послушно расступились. В такой ситуации просто отрубить голову было недостойно короля, и он решил сначала попытаться поговорить с вождём секты.
— Мутанабби (так именовался лжепророк на новом священном языке Канрая), ты соблазнить меня пришёл? Но мы всегда были крепки в вере. Я вижу, что ты достойный человек, только сбившийся с пути. Покайся, и я приближу тебя к себе. Ты сможешь распространять свои мнения и новации, но не претендовать, что они истинны.
Вообще говоря, у правоверных не существовало понятия ереси. В принципе каждый духовный лидер мог высказать своё мнение, и часто несколько формально противоречащих друг другу мнений в конце концов признавались равно допустимыми и равно ортодоксальными. Главное было, чтобы они не искажали основ веры и не вредили духовной чистоте верных. А люди всё равно не идеальны, и каждый может увидеть лишь часть Божественного Света. Так пусть воспринимает её подходящим для себя способом.
Даже пересмотр сказанного предыдущими пророками не считался ересью. Время от времени Бог присылает нового пророка поправить то, что начало приводить к заблуждениям. Новации, если не признаны вредными, лишь помогают в этом. А вот если признаны… Имперский суд был здесь бессилен, но сами правоверные в таких случаях становились беспощадными: отступник хуже язычника.
Йолур поднял глаза на короля и сказал:
— Благословляю тебя, благородный властитель. Если повелит Господь, то один взмах твоего меча, и я уйду на покой. Освобожусь от тяжкого труда, что присудил мне Создатель. Но сначала скажи, перед Ним, всё ли в порядке в нашей духовной империи?
Король растерялся. Конечно, многое его возмущало. Но вот высказать всё прямо?
— Ты прав, что слишком много стало грязи, греха и неверия. Поэтому я и предлагаю тебе стать моим личным священником. Лишь откажись от претензий, что ты пророк.
— Ты думаешь, что загноившиеся раны и застарелые болезни лечатся святой водичкой и сладкими речами? Целение их тяжкий труд и нелегкий выбор. Я не побоялся стать врачом правоверных. А ты смог бы понести это бремя? Можешь ли ты исправить нашу веру и нашу Империю? Скажи "да", и получишь Его благословение на мою отрубленную голову. И мою благодарность заодно. Или, если прикажешь, я покорно признаю себя твоим рабом и буду в меру сил помогать тебе врачевать пороки. Ну что, берёшь это бремя на себя?
Диритич вздрогнул и пару минут не мог решиться ни на что. Но через некоторое время он собрался и сказал:
— Лжепророки обычно правильно критикуют пороки верных, но выход, который они предлагают, хуже болезни, которая лечится. Ты умрёшь, чтобы не соблазнять достойных людей. А я буду исправлять, что могу, выносить, что не могу исправить, и молить каждый день Господа, чтобы Он помог мне отличить первое от второго.
— Король, ты сделал выбор. А последнее слово скажет Создатель. Я помолюсь и с покорностью приму любой Его выбор.
Лжепророк вновь погрузился в молитву.
— Хоть ты и стал орудием Князя мира сего, но выбрал достойную смерть. Я буду молиться за лучшую участь для твоей души и за прощение твоих грехов, — произнёс король и стал дожидаться, обнажив меч, когда Йолур кончит молитву.
Страшное напряжение сгущалось вокруг. Конечно, многие из людей Йолура уже навсегда уверовали в него, но часть других помнила истории о лжепророках, в гордыне своей полагавшихся на защиту Господа и не находивших её.
И вот, наконец, Йолур произнёс:
— Нет Бога, кроме Бога единого, Двенадцать рабы Его, Кунг пророк Его и я молю Всевышнего, чтобы Он ещё раз подтвердил: я, Йолур, верный слуга Его.
Услышав столь кощунственное извращение символа веры, Диритич взмахнул саблей. Но рука короля всё-таки немного дрожала: он не был уверен в правильности решения. Вдруг нечто типа молнии проскочило между приближавшейся к шее святоши саблей и его спиной. Удар неизвестной силы заставил Диритича разжать руку, сабля оцарапала шею Йолура-хаджи и упала на землю. Диритич, поражённый очевидным знамением, соскочил с коня и пал ниц перед пророком, произнеся: