Чтобы успокоиться, царь, вернувшись к себе, взял лютню, позвал дежурных и заиграл мелодию, которая родилась у него в голове при думах об агашцах. Среди дежурных граждан нашёлся владеющий музыкальной грамотой и записал импровизацию царя. Царь сам не ожидал, что в тот же вечер художники оркеструют её и исполнят перед двумя царями. Ашинатоглу мелодия "Агаш" понравилась.
— Совсем не песенная и не танцевальная, но энергичная и дерзкая. Я хочу своих людей видеть именно такими, как слышится в этой мелодии.
Ободрённый Атар заиграл другую свою мелодию: "Степные батыры". Пуникский хан расплакался, а художники тоже быстро оркестровали её и исполнили. Это было совершенно другое произведение. Гармоничная мелодия, фрагмент которой был энергичной воинственной пляской или битвой, а два других спокойной нежной песней любви и весёлым гомоном пира.
— Задал ты нам задачу! Тут две разных песни и танец. Песня женская. Песня застольная мужская и танец воинов! — улыбаясь, сказал хан Чюрююль.
Под эту мелодию и был подписан и скреплен клятвами окончательный договор о присоединении пуников к Южному Союзу. Он, в частности, включал право свободной торговли всех членов союза и взаимное признание браков. Пуники не предполагали, что свободная торговля невыгодна для них. А оба царя втихомолку были в этом уверены. Зато пуникам льстило положение, что они имеют право рекомендации других народов Кампатара в союз и право вето при приёме новых кампатарцев, а также вносить двум царям предложения о ведении совместных войн в степях и, в случае необходимости, в Благодати. Тем самым они рассчитывали, что среди кампатарских союзников будут главными. Вот здесь пуники не ошибались: именно на эту роль их предназначали оба царя. Но ведь такое положение накладывает обязанности: если появятся новые кампатарские союзники, пуникам надо будет в случае необходимости удерживать их от отпадения и помогать усмирять беспорядки. А право внесения предложений о войне заодно означает также обязательство отказаться от этого намерения, если идея не будет одобрена двумя царями.
На следующий день отплыл домой Ашинатогл, оставшись очень доволен визитом. Он и сам полагал, что нужно дать старкам по крайней мере год, чтобы укрепиться и обустроиться. А за это время можно будет не спеша согласовать план новой победоносной войны. Улучшало настроение также, что он вёз с собой всё-таки соблазнившуюся роскошью и перспективами Иолиссу и десяток неукротимых воинов-старков, желавших не править своими деревнями и плодить детей, а новых приключений. Согласно соглашению о союзе, Атар не имел права препятствовать своим людям служить Агашу. Впрочем, и Ашинатогл также, но пока что агашцев, желающих служить в старкском войске, не нашлось: отпугивали совершенно другие обычаи, железная дисциплина и необходимость постоянной изнурительной тренировки. Вот несколько пуников уже присоединились к старкской кавалерии, ещё десяток отправились искать приключений в Агаше.
Тлирангогашт пригласил в переводчики и советники Аориэу. Тот с благодарностью поклонился и неожиданно ответил:
— Сейчас не могу принять твоё лестное предложение, царевич. Сначала я должен пойти к своему теперешнему хозяину Однорукому и отказаться по всем правилам от службы. А затем, по обычаям нашего народа, должен полгода провести в деревне и учить наших детей тому, что сам узнал. А старейшины могут задержать меня ещё на полгода. Вот если ты согласен принять меня через год с небольшим, я немедленно отправлюсь к Ликарину и сообщу ему об уходе.
— Не могу поверить! — восхитился Ашинатогл. — Древний следует всем законам чести и благородства! Такого надо взять себе.