— Я и отец мой будем рады видеть тебя в Калгаште, как только закончишь отдавать долг чести своему народу, — улыбнулся Тлирангогашт.
Аориэу подумал: "Оказывается, я удачно угадал, какое содержание они в данный момент вкладывают в своё пустое понятие чести! Теперь надо будет понять, как лучше всего это использовать".
Чюрююль задержался ещё на день, встретив первый караван со степными невестами. Те направились в Арканг со смешанным чувством страха и любопытства. Невысокие ловкие старкские юноши их почётной охраны нравились девушкам-степнячкам, а их сдержанное и уважительное отношение к женщинам покоряло.
— Да, таким приятно будет показаться нагими! — втихомолку перешептывались девушки. — И ведь не в гарем попадём, а хозяйками станем, как у наших батыров. И мужчины они настоящие, смелые, властные и вместе с тем сдержанные. А как они крепко и нежно будут любить!
Князь Лангишта Тлиринташат отбыл домой в тот же день, что и Чюрююль. Его сын Аркоглош решил послужить в старкском войске, несмотря на то, что оставался побратимом Тлирангогашта. Аркоглош считал, что у старков есть чему поучиться, и Тлирангогашт одобрил решение названого брата. А два горских князя задержались погулять и развлечься ещё на пару деньков.
Утром в день отплытия Ашинатогла царь Атар сразу после торжественного завтрака направился "заказывать новое платье". Это подчёркивало простоту нравов в новом государстве: нет придворного портного, и царь идёт как обычный гражданин в мастерскую.
В примерочной сзади открылась ещё одна дверь, и царя увели в потайную комнатку. Там сидел Чон Сибаринг. Хозяин мастерской сразу же удалился. Поглядев на Чона, Атар решил рискнуть, сказав то, в чём не был уверен до конца.
— Привет коронованному имперскому вору в законе! Сколько я понимаю, таких коронованных особ у нас в Лиговайе больше нет? — Атар не смог удержаться от некоторой иронии.
Чон чуть скривился, но быстро собрался и повёл разговор по-другому, чем предполагал вначале.
— Привет, твоё величество! Моя корона не сравнится с твоей. Но её заработать было тоже очень непросто.
— Я увидел, что ваши люди доблестно и хитроумно сражались в войнах.
— А по-другому нельзя было! Мы все в одной лодке, и выплыть могли, лишь действуя как одно целое.
— Я посчитал и понял, что шансов победить и даже выжить у нас не было. Но мы победили. И мы по-прежнему в одной лодке. Стоит немного расслабиться, нас съедят. Может, теперь уже не всех перебьют, а разделят как ценную добычу и развезут по местным царствам-государствам.
— Зачем это говоришь, царь? Я всё понимаю! И знаю, что мы должны показать всем местным пацанам, ворам и братве: на нашу землю им соваться не стоит! Ноги если и унесут, то с большим трудом.
— А ты зачем это говоришь? Я уже всё понял, когда пришли Древние жаловаться на убийства.
Тут оба рассмеялись, стряхивая страшное напряжение начала разговора.
— Я знаю, что в Империи вору нельзя было опускаться до сотрудничества с властями, — продолжил Атар. — Но здесь другой мир. У нас общее дело, дело всего народа.
— Общее дело, Res Publica, RzechPospolita, Cosa Nostra, якудза, общак. Да, у нас тут одновременно и государство, и банда. И царство, и республика. И мы все вместе победим или все вместе пропадём, — безжалостно сказал Чон. — И раз других коронованных здесь нет, решать придётся мне и тебе.
Конечно же, Чон назвал мафии своего мира, но мы передали их привычными земными словами.
Царя передёрнуло от такой прямоты. Но одновременно он почувствовал, что разговор пока что идёт, как надо. Он хотел высказать свою идею, но Чон его опередил.
— Высокомерные ниндзюки с нами не поехали. Мы сможем создать гильдию, которая их за пояс заткнет. Не только разведывать и убивать, но и пускать слухи, воровать, соблазнять, перетягивать на свою сторону, компрометировать, обманывать, разорять. А заодно никого чужого не пускать безобразничать на наших землях.
— Ну насчёт соблазнять, разорять и перетягивать на нашу сторону… Здесь у нас уже есть мастерицы.
— Гетеры работают на высших уровнях. А наши женщины будут использовать низшие инстинкты. Они смогут держать на поводу и заставлять работать на нас тех, кого гетеры могли бы лишь в могилу свести или сломать, так что даже разорить не успели бы. И компрометировать гетеры не стали бы: слишком низкое занятие для этих благородных особ. Да и разве бесчестье для мужчины стать любовником такой знаменитой женщины? А с ревностью жены он как-нибудь справится.