Совет начался с речи царя Атара.
"Почтеннейшие из сограждан! Наступил мир, и мы должны организовать наше государство так, чтобы оно сохранило все лучшее, чего уже достигло милостью Судьбы и нашей единой волей".
"Опыт войны и бедствия показал, что наши граждане могут по справедливости решать самые сложные вопросы. Нам не понадобятся здесь профессиональные судьи и стражники. Весь народ вооружён, и люди следуют законам чести и долга. Но, поскольку судить будут простые граждане, нам нужно создать такие законы, которые были бы понятны всем, соответствовали нашему миру и характеру наших людей. Мы не можем пользоваться толстенной книгой имперских установлений, хотя сохраним её для важнейших и самых запутанных случаев. Но самое главное, мы знаем, что многие законы в Империи принимались случайно, под влиянием интересов части выборных или знати, которые сумели заговорить других. По поводу их в Империи даже ходит поговорка: "Дурацкий закон, но это закон". А у нас ни один закон не должен быть дурацким".
"Прежде всего, необходимо защитить себя от скоропалительных законов, которые могут быть приняты под влиянием минутной ситуации или настроения граждан. Поэтому каждый закон должен иметь автора. Если кто-то предлагает поправку, он тоже должен действовать от своего имени. Автор законопроекта имеет право объявить, что данная поправка извращает смысл закона и её принятие означает отклонение закона. Такая поправка снимается с обсуждения немедленно. Отклонённый закон не может вновь вноситься на рассмотрение шесть лет, даже в другом словесном оформлении. Обоснованный протест, что вновь вносимое предложение является всего лишь переформулировкой ранее отклонённого закона, должен приводить к снятию закона с обсуждения. Каждый закон должен быть вначале обсуждён и проверен в Совете, затем принят Народным Собранием, на котором обязательно должно пройти его открытое обсуждение, и затем подтверждён словом царя или регента, если царь ещё малолетний либо болен. Через год после принятия закона он обязательно должен быть вновь обсуждён на Совете и Собрании и должно быть принято решение, применим ли он и соответствует ли он чести и морали нашего народа. Если окажется не так, то закон должен быть признан недействительным с самого начала, а его автор оштрафован и лишён права вносить предложения на три года".
"Вы скажете, что иногда нужно быстро принимать постановления, которые диктуются текущими обстоятельствами. Согласен. Но это должны быть не законы, а именно постановления. Они будут приниматься на период особой ситуации, во всяком случае, не более чем на год и никогда не продлеваться. Иначе мы окажемся в том же ложном положении, как Линья, которая приняла в неурожайный год закон о запрете вывоза фиг, а затем в урожайные годы сутяги вовсю донимали честных граждан угрозами доносов за нарушение этого закона. Если же за год постановление показало себя полезным для народа и страны, то оно может быть через установленное нами время вновь внесено уже как полноценный закон и принято по всем правилам".
"Далее, нам необходимо защититься от демагогии и словоблудия. Гражданин, обладающий правом ораторства, должен иметь возможность свободно аргументировать за или против предлагаемого постановления и вносить поправки. А на местных собраниях таким правом должен без ограничений пользоваться вообще каждый гражданин, кроме лишённых его за злоупотребления. Но недопустимо подменять аргументацию психологическим воздействием и речевым зомбированием. Поэтому почтеннейшие граждане и, конечно же, царь должны обладать правом интеррогации: задать оратору вопрос, чтобы он объяснил простыми словами, чего же добивается, или потребовать от него переформулировать свое положение, убрав эмоционально окрашенные слова. При неоднократных попытках оратора воздействовать на граждан недозволенными средствами он должен лишаться слова и права ораторства на некоторое время. Если же такое будет продолжаться систематически, то он вообще будет лишаться права открывать рот на Народных Собраниях. Если нужно, узаконим присутствие таких с кляпом во рту, чтобы могли лишь голосовать".