Словом,
Глава 6. Vox populi
Второй день работы Сената начался с некоторым запозданием. Под стенами столицы состоялся первый поединок между гражданами нового государства. Он был отголоском тайфуна.
Трой Горининг был достаточно тяжело ранен, когда его дом разрушил ураган. И хозяина, и его жену Аиссу, которая почти не пострадала, поскольку ухитрилась упасть под кровать, что её укрыло от обломков дома, спас их сосед Анс Туарас. Аисса на самом деле переволновалась значительно больше мужа, поскольку несколько часов пробыла под развалинами: у неё от страха на некоторое время отнялся язык и она даже не могла позвать на помощь. Узнав, что муж спасён, она от радости повесилась спасителю своей семьи на шею и как следует обнялась с ним. В принципе такой поступок был в порядке вещей у старков и практически не осуждался, скорее насмешку вызывало отсутствие такой благодарности со стороны женщины. По-другому относились к случившемуся потом: Аисса влюбилась в соседа и стала регулярно приходить к нему, а муж ещё пару недель лежал, и ему оставалось лишь ругаться.
Правда, жена за ним ухаживала, поскольку в обстановке "всеобщей мобилизации", вызванной тайфуном, другое её поведение было бы немедленно и жесточайшим образом осуждено. А что она почти открыто бегает к спасителю — это простительно. Если у них всё серьёзно, то после выздоровления мужа можно будет развестись и выйти замуж вновь. Если же нет, то это естественный и небольшой грех, тем более что демонстративности в поступках любовников не было. Ведь все грешны, и чувства в такие периоды времени усиливаются намного.
Когда после выздоровления муж простил жену, это было нормально и лишь к его чести. А что он вызвал на поединок любовника — тоже нормально, хотя над мужем чуть подсмеивались: слишком маленький повод для поединка насмерть. После переговоров секундантов решили всё-таки драться до первой крови, что было вполне соразмерно случаю.
У стен города на плацу было огорожена площадка для поединка. Оружие у каждого из поединщиков было своё. Трой одел стандартную старкскую броню, взял длинный меч, щит и повесил копьё на спину. Анс предпочёл лёгкую кожаную и два кривых коротких меча. Все рассматривали схватку скорее как битву за приз, которым должна была оказаться женщина. Ведь по обычаям в случае поражения муж должен был признать чувства любовников и дать почётный развод, а любовник — жениться. В случае победы мужа попытка возобновления отношений между этой парой уже подлежала категорическому осуждению как противоречащая всем моральным нормам и устоям, а неугомонные любовники — суду соседей и деклассированию (может быть, неполному).
Анс сделал ставку на быстроту и гибкость, а Трой избрал защитную тактику, положившись на ошибку противника и контратаку. Несколько минут зрители наслаждались боем, когда легковооружённый прыгал вокруг тяжёлого пехотинца, пытаясь преодолеть его оборону, а тот уверенно отражал разнообразные атаки. Наконец, когда судьи уже хотели бить в гонг, чтобы прервать первую схватку поединка, более осторожный боец оказался в выигрыше. Анс подставился и получил рану в бедро. Муж доказал свою правоту, а что ранение оказалось лёгким, заодно подтвердило: вина любовника невелика и грех его естественный, не выходящий за рамки. В общем, поединок завершился ко всеобщему удовольствию.
А раз так, то нормальным продолжением стал дружеский ужин бойцов, секундантов, судей и их приятелей. Платил, как и полагается, проигравший. Когда немножко выпили, Трой вдруг обнял Анса и сказал:
— Любовником Аиссы ты теперь даже в мыслях быть не можешь, а вот если ты действительно втюрился по уши, я разведусь. Я ведь понял, что ты дрался не совсем в полную силу, знал за собой вину. Меня, друг, не проведёшь!
— Поймал ты меня, Трой! Правда, я немного поддавался. Но нечего тебе теперь поддаваться. Аисса вон как за тебя переживала, а не за меня. Дурь в голову и нам, и женщинам может прийти всегда. Главное, вовремя от неё избавиться. Так что забудь обо всём, друг! Она уж очень перепугалась и искала защиты в моих объятиях. Мне её было и жалко, и просто так приятно утешать, а она искренне мне отвечала, так что оба остались очень довольны ночью. Тут я и перегнул палку, дал ей повод подумать, что в неё втюрился. А потом она скорее прибегала ко мне утешиться, опять почувствовать себя защищённой, и воспоминание о первой, самой острой, ночи тянуло. А мне было бы бесчестно её прогнать. Да что там говорить, разве сравнить её с моей рабыней!