— Я рад твоему предложению, соратник и друг! — искренне обрадовался Асретин, которому хотелось отвлечься от своей неприятности.
— Тогда мы все выедем сейчас же, чтобы сегодня попировать у меня, насколько это будет возможно, а уж завтра вечером как следует! — завершил Таррисань.
Три всадника с тремя слугами мчались на север. Урс ехал на мощном рыжем коне, подаренном лазанами, Таррисань на чёрном, изящном, явно очень породистом степном жеребце, захваченном в степи, Асретин на сером в яблоках степном иноходце из числа полученных в качестве выкупа за пленных. Слуги за ними трусили на кобылах. Жена Таррисаня осталась в столице. Перспектива, что её изберут трибуном женщин, очень вдохновляла честолюбивую даму. Сенат её уже рекомендовал. Сейчас она ежедневно давала открытые обеды и ужины в своем столичном доме для всех желающих граждан, заодно неявно убеждая их голосовать за себя и за своего мужа, который был выдвинут в преторы. Впрочем, кандидатами в преторы были все трое. Сенат уже принял постановление, что кандидаты не должны агитировать за себя сами. И ни один другой человек не может более двух раз выступать перед гражданами в пользу кандидата. Тем самым выборы в Лиговайе должны были сразу стать резко отличными от хирринских, где кандидаты сыпали монетами и угощениями, привлекая избирателей, вовсю выступали с предвыборными обещаниями, расхаживали по улицам, лобызаясь с плебсом, и, кроме того, за них агитировали профессиональные ораторы. Так что решение временно уехать было целесообразно ещё и по той причине, чтобы случайно не опозориться агитацией за себя.
Когда путники проехали первую деревню, Тринь нахмурился. Ведь вначале это было его владение, но затем царь обменял две самые близкие к столице на две почти вымерших приграничных, прирезав, правда, ещё три полнокровных села из Кратавело. В итоге графство Таррисаня теперь располагалось вдоль северной границы Лиговайи, прикрывая половину её. Далее кусок границы охраняли владения принца Кансира Тронарана, отделявшие графа от автономного царства Рачало. В Рачало, по согласованию с его царем, был поселён барон Лин Элитайя вместе с ещё двадцатью гражданами, взявшими на себя командование воинами царства. Так что, по сути дела, царёк был низведён на положение то ли барона, то ли графа. Но почёт ему оставался полностью. И доход от большинства селений царства тоже: дани он не платил, поскольку поделился владениями.
В графстве Таррисаня вдобавок ко всему было два проклятых места от выжженных деревень Древних. К ним никто не осмеливался приближаться.
Через пару часов едущие мерной рысью всадники вошли в пределы графства Северной границы. В первом же селе, как и полагалось по обычаям, им поднесли вина и они полчаса передохнули. А после захода солнца оказались уже у недостроенного замка графа. Наскоро приготовили небольшой пир, и гости разошлись спать.
Ночью Таррисаня буквально подбросила вверх мысль, так что спавшая рядом с ним рабыня даже перепугалась (наложница кормила грудью сына, и поэтому до полугода после родов с ней по старкским обычаям спать было нельзя): "Дурак я! Надо было дочь с собой прихватить, разведя её с ничтожным мужем! Атар наверняка заставил бы нас с Одноруким породниться, и мои потомки владели бы Лазикой. Но кто бы мог подумать обо всем этом в Империи?"
Наутро ещё до восхода солнца трое полководцев отправились на место сражения. Асретин показал, где была первая стычка, на остатки разобранной ловушки на броде и на волчьи ямы на поле битвы.
— Если бы не великолепная выучка наших войск, все эти хитрости не помогли бы. Степняки прекрасные и отважные бойцы. Гибель в ловушках их не остановила. Но вставшие между ловушками пехотные ежи стали для них сюрпризом. А внезапное появление перед ними вместо бегущей толпы железной фаланги вообще в голову не укладывалось.
— Этого было достаточно, чтобы победить. Но ведь нам было необходимо их полностью разгромить, не дать сбежать и бесконечно воевать, — заметил Однорукий. — И вы этого добились.
— Они храбры и считают себя хитрецами на войне. Но от пренебрежения к земледельцам и пехотинцам не избавились. Они не потрудились оставить заслон против заставы, и вышедший оттуда гарнизон запер путь назад. А Таррисань напал на отступающих степняков с фланга, не дав им рассеяться по нашей территории. Мы бы их всё равно выловили, но не всех, и сколько беды бы они наделали!