Графу осталось лишь поблагодарить за необычный подарок и подивиться в душе, — будет ли он на пользу?
К заходу солнца добрались путники до заставы, где их давно уже ожидал пир. Выйдя вместе с Асретином "полюбоваться лунами", Таррисань сделал ему выговор:
— Влип ты, барон! Ведь по всем обычаям степняков ты принял предложение жениться. Пойти на попятную теперь будет позором не только для тебя, но и для всего твоего рода и для нашего народа, что степняки считают единым племенем.
— Не влип я! — обиделся Лан. — Ты, граф, разве не видел, как я на неё смотрел? Так что это я её выбрал, и жениться мне будет лишь счастьем!
— О счастье можно говорить, когда семь лет с женой проживёшь, — иронически ответил поговоркой Убийца Ханов. — Ты что, разве невинный юноша? До сих пор не понял, как женщины нас заставляют поверить, что мы их сами выбрали. Красавица-то она красавица, и, кажется, ты ей действительно очень нравишься. Но ведь в браке, особенно у знати, это не главное. Вроде бы вторую жену тебе ещё можно будет брать, это не совсем наш священный брак. Вот и поучу тебя немного правилам. Прежде всего, нужно спросить мнения сюзерена. Далее, необходимо сообразоваться с тем, что брак даст для всего твоего владения, а не только для тебя. Жена должна быть равна тебе по достоинству, а ещё лучше, если немного повыше. Род её не должен вырождаться, но здесь такой опасности нет. Она должна быть твоей помощницей не только в управлении хозяйством, но и в политических делах, поддерживать твой престиж в свете. Вот и подумай, равный ли брак, очень ли будет доволен наш царь, и какую пользу он принесёт твоему лену? А для горячих объятий гетеры и художницы есть.
— Не учи меня, друг! — проворчал Асретин, только сейчас осознавший, что он действительно попался и обратного пути нет. — Я доволен тем, что женюсь на Тюнире, да и брат её — наш искренний друг.
— До тех пор, пока ему не покажется, что тораканы восстановили свои силы, обучились у нас всему, что необходимо, и момент для войны удобный. Вот тогда он и ударит нам в спину… — уточнил граф.
Про себя граф подумал: "Готов поспорить на тысячу золотых, что Карабай теперь будет всячески укреплять личную дружбу с этим наивным генералом. Он побратается с ним, а может, ещё и своих друзей привлечет к побратимству. Он придёт вместе со своими лучшими людьми служить под знаменем Асретина. Он будет действительно храбро драться и окажется верным союзником в ближайшей войне. Он будет при каждом удобном случае приглашать побратима к себе, очаровывать его степными обычаями, честью и доблестью степняков, красотой их женщин. И в тот момент, когда мы вновь столкнемся с тораканами, меч Асретина будет неохотно выходить из ножен. А его жена будет напоминать о родичах и верных друзьях, что стоят в другом военном строю. Словом, батыр — незаурядная личность. Вождём восстания станет. Или даже ханом его сделают. Надо будет внимательно следить за Карабаем и посильнее сдружиться с этим простодушным Ланом, чтобы его совсем не опутали".
А в степи брат успокаивал плачущую сестру.
— Я не знаю… Мне страшно уезжать из степей. Мне стыдно, что я так легкомысленно повела себя с гостем. Он поглядел в мои глаза, и меня как будто всю жаркой волной охватило. Я обо всем забыла. И о… — сестра мысленно схватила себя за язык: чуть не проговорилась о любовнике-нукере.
— Ты думаешь, я слепой и не видел, что ты Кяризиня впустила в себя? Но разве он достойная пара тебе? Разве это была любовь? Просто лёгкое увлечение от тоски, чтобы смыть горечь утрат. Так что всё правильно: ты увидела достойного твоей любви, с кем ты, моя дорогая сестра, можешь быть счастлива. А вела ты себя прекрасно.
Но тут сестре пришла на ум ещё одна мысль: "Если Кяризинь вызовет Асретина на честный бой, Асретин убьёт его. А если нукер убьёт соперника из-за угла, то опозорится. Но ведь кто-то из них всё равно умрёт! Как плохо!" И она прошептала брату:
— Кяризинь будет мстить!
— Его завтра здесь не будет вообще.
— Да ты что, брат! — ужаснулась сестра.
— Цветок семьи нашей, не то, о чём ты подумала. Я его отошлю служить великому воину Однорукому, и ему будет сейчас не до мести. А затем всё забудется, и у него тоже.