Они подняли тревогу и на стены вылезли другие защитники города. Послав по командующему несколько стрел, они убедились, что не попадут и успокоились, наблюдая за нами.
— Стены высоки и добротны, — заметил полководец, оглядывая защиту твердыни. — Но все же не крепче измаильских. А потому будем брать с восходом солнца.
Платов и другие офицеры ничуть не удивились. С приходом Суворова они сильно воспряли духом. Генералиссимус объехал крепостные стены по широкому прямоугольнику и осмотрел со всех сторон. Защитники обеспокоенно наблюдали за ним. Наконец, закончив осмотр вражеских укреплений, Суворов вернулся к войскам. После разведки он еще больше убедился в том, что надлежит взять город штурмом.
Командующий армией приехал в сопровождении еще одного полка казаков, а чуть позже на подводах прибыли еще два полка мушкетеров. Дождавшись, когда соберутся все войска, он приказал выстроиться им на импровизированном плацу перед лагерем.
Затем он снова сказал перед войсками речь. Я снова занялся своими ранами вдалеке и ветер доносил до меня только часть из его слов:
— Отвага для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала. Просящего пощады помилуй, лежачего не бей. Трое наскочат, первого заколи, второго застрели, третьего коли штыком.
Солдаты снова кричали «Ура!», а он говорил опять и опять. Я расслышал только поощрительную фразу, вроде:
— Только вперед! Никто не смеет пятиться и отступать хоть четверть шага назад.
Я закончил с обработкой ран, сел на Смирного и тоже подъехал к войскам.
К тому времени Суворов закончил с ними воспитательную работу и мы снова отправились к городу.
Глава 24. Дымящийся город
Солнце как раз взошло, когда четыре полка пехоты и столько же полков конницы подошли к Туркестану.
Я ехал вместе с Суворовым и его адъютантами. Полковники и командиры полков находились рядом со своими подразделениями, Платов командовал всеми казаками через есаулов.
Раненый Милорадович к тому времени уже очнулся и тоже пожелал присутствовать во время штурма. Его привезли на все тех же носилках. Гриша, тоже раненый, не хотел отставать от шефа. Его также привезли сюда и, таким образом, штаб Суворова походил на лазарет.
Полки двумя колоннами побежали ко рву, таща на плечах лестницы и фашины. Защитники с криками обстреливали их из луков и пару раз сверху со стен даже треснули выстрелы фитильного ружья.
Не обращая внимания на огонь противника, гренадеры споро добежали до рва, закидали его фашинами и перебрались к стене. Они намеренно атаковали стену с южной стороны от главных ворот, там, где она была ниже. Один полк остался в у рва, ожидая, пока товарищи залезут на стены.
Тем временем гренадеры, добравшиеся до стены, приставили к ней теперь уже длинные лестницы и полезли наверх. Защитники пытались сломать лестницы или оттолкнуть их от стены, а резервный полк снизу довольно метко обстреливал их и прикрывал товарищей.
Пока два полка устроили грандиозный штурм на южной стене, группа минеров, созданная из командиров, заложила пороховые заряды в северной от ворот стене, той самой, что частично обвалилась ночью. Ядер у канониров осталось совсем мало, а вот пороха еще было в избытке. Защитники не обращали на них особого внимания, а зря.
Заложив мины, пушкари нырнули в ров и переплыли на другую сторону. Потом вылезли, мокрые и усталые и отбежали от стены подальше.
— Ну как, грохнет? — спросил Милорадович.
— А то как же, — ответил Суворов. — Хотя, я смотрю, мы бы и без мин справились.
Два полка уже забрались на южную стену и вели бой с защитниками на самом верху. Они кололи их штыками, а те в ответ рубили нападавших саблями. То и дело вниз со стены падал несчастный из сражающихся.
В это мгновение громыхнул мощный взрыв. Земля под ногами ощутимо сотряслась. Северная часть стены покрылась трещинами и раскололась на несколько частей. В воздух взметнулись клубы желто-коричневого дыма. В стене появился проем, сначала закрытый пеленой. Дым постепенно рассеивался и в проеме стали видны улочки и глиняные домики, построенные в городе.
Резервный полк не терял времени. Прекратив обстреливать снизу изумленных защитников города, гренадеры бросились вдоль рова, миновали ворота и закидав ров фашинами, перебрались через него к проему. Затем оттуда проникли в город, перелезая через завалы.
— Казачки, Матвей Иванович, — напомнил Суворов. — И гусары. Атакуйте с Богом. Враг разбит, гоните куда подальше.
Платов подкрутил свои громадные усы и тронул коня к городу. За ним устремились два полка казаков. Доехав до рва, они спрыгивали с коней, перебегали через препятствие по фашинам и вслед за гренадерами маленькими группами проникали в Туркестан.
Я увидел, что обороняющиеся к тому времени уже оправились от удивления, вызванного взрывом и возле проема с внутренней стороны стены скопились толпы вооруженных людей. Кажется, не только воины гарнизона, но и ополченцы из народа. Мда уж, вы-то куда лезете против профессионалов?
Кстати, насчет любителей и профи. Наблюдая за ходом боя, Суворов отправил всех трех своих адъютантов с указаниями. Теперь у него не осталось никого и он оглянулся по сторонам, ища порученца.
Мельком глянул на меня, оценил перебинтованную голову и искал дальше. Но не нашел никого, кроме раненых Милорадовича и его Гришки и вздохнул, хоть самому лезть в гущу боя.
Я похлопал Смирного по боку, достал штуцер, к которому уже загодя примкнул штык и подошел ближе к полководцу.
— Ваше сиятельство, совсем помощников не осталось? Что нужно сделать?
— Витенька, помилуй Бог, а вдруг тебя в капусту порубят? — спросил Суворов в ответ. — Как же ты там потом в свое столетие покалеченный вернешься? И так вона уже, как тебя потрепало.
— Ничего страшного, Александр Васильевич, — бодро заверил я. — Пробьюсь сквозь неприятеля.
— Виктор, не шали, — слабо крикнул сзади Гриша. — У тебя же нога проткнута, еле ходишь.
С упрямством, удивившим меня самого, я сказал Суворову:
— Это пустяковые царапины, ничего страшного. Что нужно сделать?
Князь с сомнением посмотрел на меня, но затем все-таки сказал:
— Витенька, друг мой, слетай в город и скажи Матвею, чтобы не слишком увлекался, а сначала ворота открыл. Самое главное, ворота. И Яковлеву скажи про ворота, если гусар увидишь. Здесь из Персии вино превосходное есть, пусть не слишком увлекаются.
— Будет выполнено, ваше сиятельство, — доблестно ответил я и направился к Смирному. Кажется, именно так должны отвечать своим командирам ревностные служаки.
Указание я получил несложное, все и так понятно. После того, как гренадеры и спешенные казаки с гусарами ворвутся в город, у них возникнет соблазн пробиться вглубь и гнать защитников куда подальше. А им первую же очередь, конечно же, надо открыть ворота и впустить остальные войска.
Подъехав ко рву, я, по примеру других верховых, слез с коня и побежал вперед. Несколько казаков и денщиков остались снаружи и смотрели за животными, чтобы не разбежались по широкой степи или, чего доброго, не свалились в овраг. Надеюсь, кто-нибудь из них справится с моим строптивцем.
Ров завалили фашинами, но после прохода здесь казаков и гусар большая часть связок опустилась на дно. Проход был зыбок и неустойчив. В детском возрасте пробраться через канаву, заполненную связками веток, для меня было пустяковым делом. А теперь, с раненой ногой, плечом и грудью, пробежать здесь оказалось нелегко.
Опасаясь свалиться с горы фашин в мутную воду на дне рва, в которой мелькали головастики и змеи, я осторожно пошел вперед, балансируя на весу. Перед каждым шагом я пробовал на прочность связки, лежащие впереди.
В городе, тем временем, отчаянно кричали сражающиеся люди, рвались взрывы и изредка звучали выстрелы. К тому же, видимо, загорелись дома и постройки, поскольку за стеной взошли столбы черного дыма. В общем, заварушка получилась знатная.