— Ты воэвал? — спросил князь, глянув на мой штуцер. — У тэбя много бынтов на тэло, ты ранэн?
Я поглядел на себя и ответил, касаясь пальцем разных мест на одежде, под которыми крылись ранения:
— Вот это на дуэли. Вот это в бою с казахами. Вот это когда брали Туркестан, а это уже в самом Туркестане.
— И всэ? — удивился Петр Иванович. — Так мало? Ты дэйствытельно колдун, пулы отводышь? Вот смотры, сколко у мэня ранэний!
И он показал начал было снимать мундир, но я остановил его и кивнул.
— Я вам верю, ваше сиятельство, — поскольку мне надоело уже изворачиваться, я добавил: — Верно, я кое-что понимаю в тонком искусстве чудодействия. Чтобы отвести пулю, надо прочитать самый обыкновенный заговор. Это же так просто.
Глядя на него, я вспомнил, как Багратион получил тяжелое ранение на Бородинском поле, от которого вскоре и скончался. Да, князь, тебе тогда не мешало бы выучить заговоры, чтобы отвести от себя пули и снаряды. Интересно, сколько проживет князь в этой реальности, когда вся эпоха потекла в другом направлении и изменились судьбы всех людей на планете без исключения?
— А скажы, колдун, ты можэш… — начал было князь и в это мгновение к нам подъехал здоровенный воин из союзных казахов.
Это был плечистый малый в панцирной кольчуге, с искривленным длинным мечом на боку, да еще и с копьем в руке. Конь у него был под стать всаднику, широкий в кости и высокий, явно выведенный специально для боя. Выглядел наш собеседник достаточно грозно, да еще вдобавок крикнул что-то воинственное. Рядом с ним на маленькой хилой лошаденке ехал старичок в дырявом халате, из оружия только плеть в руке, видимо, слуга.
— Чего это он хочет? — спросил сзади полковник Степан Васильевич и прибавил: — Эй, толмача сюда.
Пока помощники искали переводчика, воин указывал вдаль на горизонт и чего-то кричал.
— Эй, нэ видишь, что ли, я тебя не понымаю?! — грозно спросил Багратион. — Чэго ты хочэшь, говоры скорээ!
Богатырь продолжал что-то кричать и трясти копьем, а старик безмятежно сидел рядом на лошадке, которая умудрялась на ходу срывать травку и жевать ее.
— Гдэ жэ пэрэводчик? — закричал князь. — Что он хочэт мнэ сказат, этот юноша?
Вскоре явился денщик и сообщил, что один толмач мается животом, а другой получил нагрелся на солнце и лежит в повозке недвижимый.
Тогда верзила прокричал в нашу сторону явно что-то оскорбительное и поскакал прочь. Лишь его престарелый слуга остался ехать рядом с нами, что-то жуя беззубвм ртом. Великан доехал до войска кочевников и почти сразу же они в едином порыве поскакали вперед.
— Чего это они? — заволновался Денисьев. — Уходят от нас без разрешения? А как же указание хана оказывать нам содействие и подчиняться любым приказам?
— Как жэ здэсь отдавать прыказы, когда нэт пэрэводчыка? — мрачно спросил князь Петр. — А еслы они поэхали прэдупредыть врага?
— Остановить их? — спросил Чернышов.
— А как жэ ты ых остановышь? — также мрачно спросил Багратион. — Пущай эдут, прэдупрэждают, измэнники.
Мы смотрели на удаляющихся сынов степей, пока они не скрылись из виду, оставив только клубы пыли на степных равнинах.
— Жаль, у нас мало кавалерии, — сказал Денисьев. — А то устроили бы басурманам теплые проводы.
— Чэго он хотэл сказат? — тревожился Багратион и обратил внимание на старичка, так и ехавшего невозмутимо рядом с нами. — А чэго аксакал остался?
— Он, наверное, не нужен им, вот и оставили, — предположил Чернышев. — Чтобы ввести нас в заблуждение. Что же с ним теперь делать?
— Опросым, когда толмач приыдэт, — решил командующий и крикнул: — Эй, сюда! Возьмытэ этого старца под караул.
Старичок приоткрыл узкие глаза пошире, перестал жевать и выплюнул изо рта тягучую слюну.
— Не надо караул, пошалюйста, — сказал он тихо, но вполне внятно. — Я с вами шдать буду. Караходжа батыр сейшас приедет апратна.
— Так ты говорыш по-русскы?! — взревел Багратион. — А что тогда молчышь, как рыба? Зачэм он уэхал, куда уэхал? Пачему бэз прыказа уэхал?
— Вай, не бешпакойся, — заверил старичок. — Там кокандса бегает, сейшас Караходжа батыр пленная схватит, сюда принесет.
Войско продолжало споро двигаться на юго-восток и вскоре вдали заклубились знакомые пылевые вихри. Это возвращались беспокойные номады. Но еще до того, как они подъехали, впереди послышались крики.
Из-за холмов выехали двое казаков, и поскакали к нам во весь опор. Я заметил, что Багратион насторожился еще больше. Наверняка дозорные мчатся с разведки не с самыми приятными вестями, потому что когда они подъехали, я что-то не заметил радостных улыбок на их лицах.
— На горизонте поселение, ваше сиятельство, — доложил один. — На подступах к нему войско, тысяч двадцать наберется.
Вместо Платова теперь казаками командовал Денисов. Он еще с утра уехал далеко вперед на разведку.
— Что за войыско? — спросил Багратион. — Кокандцы балуют? Илы кыргыз-кайсакы?
— Так и есть, ваше сиятельство, — ответил второй казак. — Кокандцы, они самые. Кажется, они уже захватили город. И охраняют подступы.
— Андриан Карпович выслал разведку и скоро доложит о точной численности противника, — снова сказал первый. — И их расположении.
— Сэйчас мы это и сами узнаэм, — ответил командующий, кивнув на подъезжающих киргиз-кайсаков.
Топоча копытами, конный вал степняков добрался до нас и от орды снова отделился давешний богатырь Караходжа. Он стремглав подлетел к нам и снова залопотал на своем языке, воинственно тряся копьем. От жары по его крупному полнокровному лицу текли капли пота.
— Вай, она говорит, што в Шымкенте все захватили кокандса, — перевел старичок. — Это Ирискул бий, ошень умная кокандса. Она генерала Алим хана. Она шуть не поймала Юнусходжа, хаким Шымкента.
— Что-то я не могу разобраться, — сказал с сомнением Денисьев. — Ирискул бий — это женщина? И кто такая Юнусходжа?
— Нет, Ирискул бий — это военачальник Алим хана, кокандского владыки. А Юнусходжа — это правитель Чимкента, насколько я помню, ставленник Бухары, — пояснил я. — Эй, аксакал, а где же сам Алим хан? У этого старика весьма потешный акцент, не находите, господа?
— Потэшный илы нэ потэшный, пусть скажэт, сколько сил у этого Ырыскула, — попросил Багратион.
— Вай, у него тридцать туменов, — сказал старик, поговорив с рослым Караходжой. — Есть пушка и ружейка, много-много. А еще она сама сюда идет.
— Кто сама ыдэт? — переспросил командующий.
— Ирискул бий, канешна же, — ответил старик и указал на горизонт.
Мы к тому времени подъехали к холмам, за которыми текла река, а за нею стоял город. Степь незаметно превратилась из полупустыни в цветущую долину, усеянную яблонями и вишнями, среди которых летали деловито пчелы и шмели.
Райскую идиллию сего благостного места нарушили черные колонны противника, медленной змеей ползущего навстречу к нам от поселения. Недалеко от клыков этого грозного змея скакали казаки, дразня неповоротливого монстра.
Так уж сложилось, что мы вынырнули из складок холмов прямо на вход в долину, а вражеские войска, увлеченные преследованием казаков, как раз тоже находились в самом ее центре.
Разворачивать и строить войска ни у одной из сторон времени не было. В рядах кокандцев заревели трубы, а с нашей стороны загрохотали барабаны, предупреждая о начале сражения.
Как всегда в минуты опасности, Багратион становился предельно осмотрительным, решительным и хладнокровным, являя собой пример образцового ученика Суворова. Он оглянулся назад и увидел, что артиллерийские роты тащатся в хвосте колонны, совершенно не готовые к бою.
Командующий, конечно же, видел, что враги тоже удивлены внезапной встречей и немного растерялись. Можно было, конечно, остановиться, занять оборону, приготовить орудия к бою и отозвать кавалерию на фланги, но для воспитанника Суворова было невозможным стоять на месте при виде врага. Решение пришло мгновенно и как раз такое, которое Суворов бы обязательно одобрил.