Я уж и не знал, сколько мы ехали, наверное, час или полтора. Небо на востоке посветлело, темноту постепенно сменил мягкий свет. Я увидел, как Караходжа батыр и Денисьев в голове колонны повернули к городу, видневшемуся в полумраке черным массивом.
Пока мы подъехали к стене, я каждый миг ожидал, что сейчас сверху раздастся тревожный крик и на нас обрушатся стрелы. Но нет, все было тихо. Я глянул на Юрия, ехавшего рядом и поразился его бесшабашной улыбке.
— Вот она, соль жизни, а? — шепнул он.
Да, парень явно охоч до адреналина. В двадцать первом веке он был бы экстремалом.
Мы подобрались к стене вплотную, копыта коней глухо стучали о землю. Я поблагодарил небеса за то, что нас не заметили и тут же на стене раздался крик. Я заметил, как наверху заметались огни факелов.
— Вот дьявол, они нас заметили! — выругался кто-то неподалеку.
Приподнявшись на стременах, я поглядел вперед. Всадники в голове колонны, вставая на спины коней, залезали на стену, подтягивались и исчезали в небольшом полукруглом отверстии.
— Они начали проходить в город, — сказал я Юрию.
За стенами между тем, после небольшой суматохи, все утихло. Я не обманывался, это явно затишье перед бурей. Наверняка защитники побежали за подмогой.
Очередь постепенно двигалась, наши диверсанты один за другим скрывались в отверстии водопровода, из которого по стене тек легкий ручеек. Гроза раздалась как раз тогда, когда настал мой черед залезть на стену.
Вверху, над самой головой послышались крики и зашуршали стрелы. Сзади тоненько заржал раненый конь.
— Быстрее! — закричал Денисьев во весь голос. — Быстрее, дьявол вас раздери!
В первую очередь это относилось ко мне, так как я стоял под отверстием водопровода. Торопясь, я вскочил на спину Смирного, закинул в отверстие ружья, встал и потянулся к краю. Мой конь, видя, что я очутился в незавидном положении, само собой, постарался помешать. Он рванул вперед и я чуть не упал, только в последний миг успев ухватиться за скользкую глиняную край дыры в стене.
— Ну быстрее! — орал Денисьев. — Быстрее же, чтоб тебя черти разодрали!
Я подтянулся и звеня саблями и обдирая ладони и колени, забрался в отверстие. Здесь можно было идти согнувшись до пояса. Пол влажный, впереди темнота. Я подобрал ружья и помог Юрию, ловко вскарабкавшемуся после меня.
Два казака ловили коней и готовились отогнать к лагерю. На востоке небо светлело все сильнее. Где-то вдали загрохотали пушки. Наши пошли на штурм. Денисьев продолжал криками торопить наших бойцов.
Я пошел по мокрому и оттого скользкому желобу. Сделав несколько шагов, я почувствовал, что проход уходит вверх. Пришлось опереться о пол и цепляться за влажные стены. То и дело стукаясь головой о потолок, я увидел впереди светлое пятно, на фоне которого выделялся силуэт солдата, идущего передо мной. А еще впереди слышались крики и звон сабель.
— Быстрее, Витя, быстрее! — шептал сзади Юра, толкая меня в спину.
Я заторопился, поскользнулся и упал. Ружей, однако, из рук не выпустил. Поднялся, чертыхаясь и подобрался к выходу из водостока. Выглянул и обнаружил, что мы находимся на стене на уровне человеческого роста. Внизу наши солдаты сражались с караульными.
Я прошел вперед по заполненному водой желобу, тянущемуся вдоль стены, чтобы не мешать людям, ползущим сзади, закинул один штуцер за спину, а второй начал готовить к стрельбе. Юра вынул обе сабли и прыгнул вниз, в самую заварушку.
Я поднял ружье и прицелился, но в полумраке и в пылу схватки можно было легко задеть своего. Кроме того, я сомневался, можно ли сейчас поднимать стрельбу, несмотря на то, что вдалеке по городу била наша артиллерия.
Поразмыслив, я все-таки опустил штуцер, приладил штык и тоже спрыгнул с желоба. Из отверстия для водостока тем временем один за другим вылезали другие наши солдаты.
Караульных оказалось не так уж и много. Вскоре все они полегли, исколотые штыками и порубленные саблями. Я даже не успел никого задеть. Зато Юра вернулся с окровавленными лезвиями обеих сабель.
Из отверстия вылезли последние солдаты, а следом и Денисьев.
Он хотел выстроить нас в каре, но улица оказалась тесная и нам пришлось встать в длинную узкую колонну по четверо-пятеро солдат в линии.
— Вперед, ребята, — негромко сказал полковник. — Готовьте штыки. Надо открыть ворота.
И мы побежали по утреннему городу на юг, в ту сторону, где грохотали пушки и кричали люди.
На улицах было пустынно и тихо. Во дворах росли яблоневые и грушевые деревья, у многих заборы и дома густо покрыли побеги виноградных листьев. Повсюду кричали петухи и ревели ишаки. Я заметил, как из окон домов на нашем пути выглянули бородатые лица и тут же скрылись обратно. Вражеских воинов мы пока не видели.
Мы пересекли небольшой ручей и вскоре очутились в центре города. Дома здесь стояли повыше, двух и трехэтажные, из кирпичей и покрашены белой, а иногда и голубой краской. Заборы тоже построены повыше, до двух, а то и до трех метров высоту. Здесь тоже царила тишь и благодать, за которыми, однако, угадывались страх и желание тихо переждать бурю в своих норках.
Из центра мы выбежали на базарную площадь, а вот здесь уже, несмотря на ранний час, было полно народа.
Некоторые ночевали прямо здесь, в шатрах, окруженные товарами. Видимо, это были торговцы, которые опасались за свой товар. Другие пришли за покупками пораньше, чтобы побыстрее приобрести необходимое. В центре на площади сидели и лежали другие люди. Эти ничего не делали, просто наблюдали за происходящим.
А еще на площади лежали раненые воины и обычные жители. Я сначала не понял, почему здесь так много раненых гражданских лиц, а потом вспомнил, что кокандцы захватили город незадолго до нас, значит, это первоначальные защитники города, те, кто защищал его от кокандцев.
Завидев нас, у всех участников торговища началась паника. Не знаю, может быть кокандская пропагандистская машина представила нас, как северных варваров с медвежьими головами и восемью ногами, пожирающими детей, но народ с истошными криками бросился врассыпную. Базар опустел в одно мгновение, остались только раненые, с ужасом глядящие на нас.
Мы пересекли площадь и побежали дальше. Вдали за домами и деревьями уже виднелась стена с черными точками защитников на ней и черный прямоугольник ворот. Авось пронесет и мы доберемся до самых ворот беспрепятственно, уже решил я и в это самое мгновение на кривом перекрестке мы наткнулись на крупный отряд врага, бегущий, как и мы, по соседней улице.
Если для кокандцев наше появление стало полной неожиданностью, то мы были давно готовы к встрече и не медлили ни секунды. Соблюдать тишину уже не имело смысла, так как мы вплотную подошли к зоне боевых действий, вокруг и так грохотали пушки, поэтому мы разом начали палить по вражеским воинам из ружей.
В тесном переулке столпившиеся кокандцы представляли из себя легкую мишень и ни одна пуля не пропала даром. Передние их ряды со стонами повалились наземь, а мы продолжали стрелять по очереди, как нас учили. Сначала голова колонны, затем отстрелявшиеся падали на колено и стреляли стоящие за ними. Так постепенно очередь дошла и до меня и я, почти не целясь, пальнул в кричащих врагов, стоящих в переулке перед нами.
Вскоре выстрелил почти каждый солдат в нашем отряде, а кокандцы только опомнились и бросились в отчаянную атаку, перебегая через своих раненых и убитых товарищей в передних рядах.
— Вперед! — закричал Степан Васильевич и мы тоже побежали в атаку, выставив штыки.
Кокандцы действовали хоть и сообща, но не в едином порыве. Каждый норовил ударить нас саблей, а в условиях городского боя особо не размахнешься. Мы же били их штыками, а для этого теснота переулков самое подходящее место.
Я стоял наготове в середине строя, но передние ряды справились без нашей помощи. Вскоре остатки отряда противника начали отступать, а потом и вовсе побежали.
— Не надо за ними гнаться! — закричал Денисьев. — Наша задача — это ворота.