Раю Степанюк она больше не оскорбляла: видимо, начальнику цеха она дала обещание не повторять больше таких стычек, какая произошла на днях.
За резцами она попрежнему не следила: они часто горели, ломались, выходили из строя. Маня останавливала станок и кричала во весь голос:
— Эй, наладчица! Ступай-ка сюда! Резцы затупились — сходи, смени!
— Какое там затупились! Сожгла ведь! — возражала Рая.
— Ну, вот еще — сожгла! Получше затачивать надо, а не на станочников валить… Привыкли!
Станок у нее разлаживался поминутно. Она опять звала наладчицу, хотя все знали, что она умеет сама делать подналадку и делала ее раньше. Но теперь она «принципиально» не желала налаживать станок.
Если Рая, занятая другими станками, не могла сразу же подойти к Мане, та начинала работать на разлаженном станке, загоняла валы в брак.
Положение становилось нетерпимым, а Рая не решалась идти к руководителям цеха. Девушки-станочницы посматривали на нее недовольно, осуждающе: она не слушалась их советов, не принимала решительных мер.
«Завтра пойду!» — как-то сказала она себе твердо.
Назавтра ее вызвал к себе сам начальник цеха Гончаров. В его кабинете уже сидели секретарь партийного бюро Школьников и секретарь комсомольской организации Антонов. Они встретили Раю такими вопросительно-испытующими взглядами, что она поняла: «Да, будут говорить об этом самом… Ну и хорошо — скорее все кончится!»
— Здравствуйте, товарищи! Меня вызывали?
— Да вот, что-то ты перестала заходить — решили вызвать. Видимо, на линии дела обстоят блестяще? — ответил Гончаров.
— Блестяще? Нет, не блестяще!
— Да? А в чем дело?
— Не могу поладить с одной станочницей…
Она замолчала, закусила губу и отвернулась. Внезапно ей стало так обидно, что она почувствовала, как щекочущий клубок подкатывается к горлу, а глаза застилает пелена слез.
— Ну, ну! — пробормотал Гончаров. — Надо поспокойнее…
Школьников ласково закивал ей:
— Не волнуйся, Рая! Все обойдется…
— Измучилась она за неделю, — сочувственно сказал Антонов.
Они подождали несколько минут, пока Рая справилась с волнением, потом она рассказала им, из-за чего все это началось, как ведет себя Маня на производстве.
Гончаров слушал и беспокойно постукивал пальцами по столу. Наконец, он не выдержал, резко встал и заходил по комнате, сердито косясь на Раю:
— Ну, а ты что? Молчала? Терпела?
— Я думала — пройдет. Это у нее от зависти, — вздохнула Рая.
— Думала, думала! А сколько валов в брак ушло — знаешь? — он показал Рае рапортичку. — Вот, смотри: за одну неделю растеряли все, чего достигли за полгода. Не-ет, тут надо действовать решительно и быстро!
Он порывисто нажал кнопку звонка и приказал секретарю вызвать с линии Маню.
Тихо стало в кабинете. За стеной глухо рокотал корпус. Порой все предметы в комнате начинали вздрагивать от упругих,, приходящих как бы из-под земли, толчков, — то вступали в действие прессы холодноштампового цеха. В такт толчкам вздрагивали и дребезжали стекла в окнах.
Гончаров ногой подвинул кресло к столу, сел и стремительно, завертел в пальцах мимоходом подхваченную ручку.
— Чорт его знает, что такое! — с досадой проговорил он. — Тащили, тащили линию в передовые, и вдруг из-за какой-то взбалмошной бабы все идет насмарку.
— Будет тебе! Спокойнее надо! — прервал его Школьников и повернулся к Рае: — Вчера ночью из Дворца звонил Сагалов, устроил мне выговор из-за тебя…
— Из-за меня? — удивилась Рая.
— Да. Не отпускаем мы тебя на репетиции… Что случилось? Почему ты не ходишь?
— Ох, товарищ Школьников, сами ж видите — не до того было!
— Ну, это не оправдание…
В это время вошла Маня. Она остановилась у порога, вытирая руки обтиркой, потом сунула ее в карман.
— Подойдите ближе! Садитесь! — приказал Гончаров.
— Спасибочко! — поблагодарила Маня, осторожно присела на краешек стула, поправила косынку и выжидательно посмотрела на Гончарова.
— Как же это так получается, а? — сурово спросил тот.
— Что такое, Алексей Васильевич? — Маня изумленно вскинула брови.
— Вы отлично знаете, о чем я говорю! — нетерпеливо поморщился Гончаров.
— Не понимаю, Алексей Васильевич! Честное слово, в толк не возьму, о чем это вы…
— Ну, так я вам поясню! — Гончаров четко и раздельно произнес. — Мы с вами прошлый раз договаривались, что вы измените поведение на производстве. Вы продолжаете безобразничать, чем это объяснить?
— Что вы, Алексей Васильевич! Да разве я позволю начальства ослушаться? Словечко плохого я ей не сказала, хоть у самой спросите. Не соврет, так правду скажет…