Приготовления к экспедиции шли со вчерашнего дня, потому что подняться на Иремель не шутка. Снаряжалась походная фотография, осматривались ружья, собирались ящики с красками, а тут еще нужно было не забыть барометр, морской бинокль, складной стул, магазинную винтовку и целый ряд других необходимых вещей. Главным действующим лицом был Михаил Алексеевич Веселов, главный управляющий Каратабыно-Карабатынскими золотыми промыслами.
Подняться на гору Иремель мы уговорились еще в Екатеринбурге, в теперь происходило осуществление всего плана поездки. Михаил Алексеевич поднимался на эту высшую точку всего Южного Урала уже раза три, а я ехал в первый раз и вперед переживал приятное чувство новизны таких экскурсий. Для меня лично подняться на Иремель было давнишней мечтой, осуществить которую не удавалось лет пятнадцать, и вдруг наступает решительный момент: завтра утром мы должны быть на высоте 5000 футов. В первый раз я услыхал о существовании горы Иремель от одного старичка-золотопромышленника, еще студентом, когда мы вместе плыли на одном из камских пароходов. Старичок так расписал и самую гору, и Южный Урал, что я тогда же дал себе слово непременно попасть в это заколдованное царство. По рассказам получалось нечто сказочное: на горе вечный снег, а под горой девственные леса, через которые нужно продираться с топором в руках. Конечно нелегко будет подняться. Познакомившись с географией Южного Урала, я был немного разочарован: вечный снег растаял, но непроходимые леса оставались. Попутно я собирал сведения об Иремели, а года два тому назад, когда ездил в Златоуст и на кумыс, был от нее всего в ста верстах, но и на этот раз подняться не привелось. Даже издали не могли указать гору, хотя вышину и можно бы увидеть за сто верст, принимая во внимание, что сто верст считалось по дороге, а прямая линия была значительно короче. Наконец я познакомился с г. Веселовым, поднимавшимся на Иремель, и подучил самые точные сведения об этой горе, хотя чужие рассказы и не дают нам полного представления. В путешествиях такого рода всего интереснее лично для меня проверить составленную воображением картину с действительностью, и я нарочно старался нарисовать себе вперед все то, что скоро предстояло увидеть.
Собирая материал об Урале, миновать такую гору, как Иремель, было невозможно. Мы, русские, несем справедливый упрек в незнании своего отечества, и нужно было снять с себя хоть часть такой вины.
Отправляясь нынешним летом на Южный Урал, я имел твердое намерение пополнить существовавший пробел. Проживая в Балбуке, я из разных источников слышал интересные рассказы о последнем поднятии на Иремель, закончившемся катастрофой. Дело было, кажется, в июне, когда Оренбургский губернатор, объезжая свою губернию, вздумал побывать и на Иремели. Конечно, его провели на гору самым удобным и кратчайшим путем, но на горе разразилась гроза, проводник был убит, а остальные участники экспедиции оглушены. Согласитесь, что все это еще сильнее подогрело интерес к таинственному месту: под горой медведи; на горе ярость стихий. Чего же еще требовать туристу? Да и эти 5000 футов являются такими ничтожными по сравнению хоть с Араратом, поднимающимся на 15000 футов, а добрые люди поднимаются же туда, как полковник Ходьзко, проживший на самой вершине Арарата целую неделю.
Итак, едем… У крыльца стоит дорожный тарантас, вещи уложены и тройка сивых лошадей проявляет же знаки нетерпения. В другом экипаже должен был следовать за нами «человек» с запакованной в рогожи бухарской палаткой, провизией и разными другими приспособлениями для путешествия.
— Кажется, все? — говорил Михаил Алексеевич, выходя на крыльцо с ружьем в руках. — Палатка есть, фотография есть… ну, в путь. Вот только как погода…
Мы усаживается, колокольчик дрогнул под дугой. И экипажи весело покатили с широкого двора приискового «городка».
Кстати, нужно сказать несколько слов об этом «городке», который затерялся на восточном склоне Южного Урала, спрятавшись на дне безлесной равнины, обойденной со всех сторон голыми безлесными горами. Издали едва можно разглядеть ряд низеньких бревенчатых построек, точно присевших к земле; ближе вы видите четырехугольный громадный двор огороженный отчасти заплотом, отчасти хозяйственными пристройками, а внутри целый ряд отдельных домиков — квартиры служащих, больница и аптека, школа, людские амбары и помещения для разных мелких приисковых чинов. Центр занимает внутренний квадратный дворик, кругом которого расположились «господский дом», контора, помещение для приезжающих, людская и т. д. Все постройки в один этаж, что общему виду придает такой уютный характер, как строились в доброе старое время, когда и места было много, и лесу, и дешевого труда. Пожалуй, при известной доле фантазии, можно было бы перенестись мыслью куда-нибудь в таинственную область романов Купера и Майн-Рида: прерии, скалистые горы, коттеджи пионеров и даже «дикари» в лице горных башкир.