И л ь я (пытается выхватить листок из рук Веры). Да ничего особенного.
В е р а. А мы рассмотрим. (Читает.) «Подъем — четыре тридцать». В такую-то рань встаете? Я бы ни за что на свете. «Зарядка, умывание»… Ну, это и я делаю, умываюсь. Кстати, вы «заряжаетесь» в комнате или на улице?
И л ь я. Только на улице.
В е р а. А зимой, в мороз?
И л ь я. И зимой. Я, в основном, бегаю… бегаю вокруг дома.
В е р а (не давая Илье выхватить листок). Да, картина: совершенно взрослый человек в четыре часа утра бегает вокруг дома… Загляденье.
И л ь я. Никто же не видит! Все еще спят.
В е р а. «Утренний урок… Завтрак — десять минут». — Бедненький, что же вы успеваете проглотить за такой срок?
И л ь я. Все, что поставят. Аппетит зверский.
В е р а. Это хорошо. «Шахта… Обед и отдых (чтение) — существенное примечание! Вечерний урок… Ужин и сон…» Плотно вы живете. (Выходит из комнаты Ильи.) Ой, мне страшно на вас смотреть. Весь в часах и минутах. (Серьезно.) Позвольте-ка, ведь сейчас у вас что-то должно быть? А я срываю!
И л ь я. По воскресеньям особое расписание. Читаю.
В е р а. Должна сознаться: я и месяц не прожила бы по такому распорядку.
И л ь я. Армия приучила… Года через два все изменится. Последний курс буду очно заниматься. А пока трудновато, — вот я и…
В е р а. Ничего. Держитесь! Я училась во время войны… День — в аудиториях, а вечером, всем факультетом — на шахту, руду выдавать. Да и сейчас нелегко… (Пауза.) Тоже о партии мечтаю. Но мне еще в кандидаты. Вот, если удастся моя работа…
И л ь я. Удастся, ручаюсь.
В е р а. Ну, вы еще пока не директор.
И л ь я (настойчиво). А все равно будет по-нашему.
В комнату заглядывает Максим Федосеевич.
В е р а. Обязательно будет! Вот таким я вас люблю.
Максим Федосеевич скрывается.
И л ь я. Как вы сказали?..
В е р а (смущенно улыбаясь). Да просто… когда вы такой, то вы мне… очень… нравитесь.
И л ь я. А разве я другим бываю?
В е р а. Случается.
И л ь я. Пойдемте куда-нибудь, а?
В е р а. А распорядок?
И л ь я. Наверстаем! (Быстро собирается.) Входит Ольга Самсоновна с самоваром.
О л ь г а С а м с о н о в н а. Самовар-то вскипел.
И л ь я. Вскипел, мама, вскипел! (Уходит с Верой.)
О л ь г а С а м с о н о в н а (смотрит им вслед с улыбкой). А ежели вскипел, то и заварить недолго.
Входит Максим Федосеевич.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч (усмехаясь, поглаживает усы). Ушли?
О л ь г а С а м с о н о в н а. Отправились.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Геолог, инженер.
О л ь г а С а м с о н о в н а. А что тут такого? Илья тоже инженером будет.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Инженер-геолог да инженер-механик… подходяще. Девка-то больно хороша.
О л ь г а С а м с о н о в н а. Разбираешься?
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Не разбирался б, так и тебя б не заметил. (Расправляет грудь.) Оно и мы с тобой погуляли славно.
О л ь г а С а м с о н о в н а. Погуляли, да ранехонько ты меня полонил. С другими полюбезничать не успела.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Зато со мной наверстала.
О л ь г а С а м с о н о в н а. Годы-то летят. Седые мы с тобой, Максим.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Души бы не седели, а кудри и подкрасить можно… (Обнимает Ольгу Самсоновну.)
О л ь г а С а м с о н о в н а. Но, но! Не балуй! Ты мне перво-на-перво скажи, как же все-таки с ремонтом? Разругались тут, про ремонт и думать забыли. И дома-то покою нету.
М а к с и м Ф е д о с е е в и ч. Теперь, Оленька, и в доме шахта, и в шахте дом.
О л ь г а С а м с о н о в н а. Ну, так и обнимайся в своей шахте с вагонетками!
З а н а в е с
Кабинет директора рудника, Николая Порфирьевича Фурегова, помещающийся в новом здании рудоуправления. В одном из кресел, стоящих перед директорским столом, сидит Безуглый с папкой «для доклада». Входит Вера. Увидав, что Безуглый в кабинете один, она останавливается у двери.
Входит Вера. Она в форме горного инженера третьего ранга.
Б е з у г л ы й. Проходите, проходите, Вера Ивановна. Вы — по какому делу?
В е р а. Принесла свой проект, с поправками.