На совещании наметили план разъяснительной работы, решили широко вовлечь весь коллектив в работу по автоматизации, увлечь рабочего яркой перспективой завтрашнего дня.
После совещания в горкоме обер-мастер стана «300» № 3 Кандауров пригласил начальника стана инженера Синдина к себе — хотелось немедленно обсудить практические вопросы дальнейшей работы по автоматизации. Инженеры сидели в рабочей комнате Кандаурова. Дверь в соседнюю комнату была полуоткрыта, и оттуда неслась музыка.
— Чайковский… — сказал Синдин. — Какая прелесть…
— Да, хорошо.
Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь музыкой. Мягкий свет настольной лампы освещал лицо Синдина — молодое, энергичное и несколько задумчивое.
— Мне, порой, даже не верится, — сказал он Кандаурову, что мы действительно живем в Магнитогорске.
— Почему же не верится?
— Слишком памятна еще эта степь, палатки, пронизывающий холод. Мне кажется только вчера это было, когда мы нерешительно смотрели на ящики с оборудованием для стана, а сейчас…
— Чего назад оглядываться, — сказал Кандауров, — давайте лучше вперед смотреть.
Кандауров развернул план стана «300» № 3, и головы инженеров наклонились над чертежом.
Когда первые лучи наступившего утра начали проникать в комнату, два мечтателя все еще сидели, наклонившись над письменным столом.
Наконец, Синдин резко поднялся и так потянулся всем телом, что кости затрещали.
— Ну, вот и утро! — сказал он. — Не заметил, как и ночь прошла.
…Автоматизация кантователя у клети № 10 оказалась делом очень сложным и трудным. Какую бы схему не создавал инженер Ситков, она на практике не выдерживала испытания. Механизм кантователя не успевал вернуться в исходное положение, как уже набегала следующая полоса, и все летело ко всем чертям. Десять схем уже было забраковано. Только хладнокровие Ситкова и огромная вера в свое дело заставляли автоматизаторов вновь и вновь приниматься за конструирование.
— Может, оставить здесь оператора, как раньше было, — высказывали предложение некоторые работники. А Ситков ответил на это:
— Оставить этот участок в прежнем положении — значит оставить блоху, которая нас будет часто и больно кусать. Потом это значило бы признать себя побежденными тогда, когда впереди предстоят еще более серьезные трудности. Нет, это не в нашем характере. Начнем сначала.
На испытание одиннадцатого варианта автоматического кантователя собрались многие работники. Небольшими группами стояли у клети № 10 в ожидании полосы.
Очередная полоса начала свой стремительный бег через клети стана все больше и больше вытягиваясь, похожая на журчащий ручеек, освещенный золотыми лучами солнца. Вот уже раскаленный язычок показался в валках девятой клети, и полоса, извиваясь и подпрыгивая, словно ей тесно в объятиях жолоба, устремилась вперед. С разбега она ударила флажок, который мгновенно качнулся и включил автомат. Полоса повернулась, несколько мгновений лежала без движения и, схваченная валками, вновь помчалась вперед.
Но еще не успел хвост первой полосы скрыться за валками, как следующая начала набегать и конвульсивно биться на рольгангах.
— Стой! — закричал мастер и начал подавать условные знаки крановщику. Опять неудача.
Хусид, Ситков и Синдин, огорченные неудачей, стояли у клети, обсуждая, что предпринять дальше. К ним подошел обер-мастер стана «300» № 3 Кандауров. Сравнительно молодой еще человек, Кандауров пользуется в Магнитогорске известностью одного из способнейших и плодовитых рационализаторов. О нем можно с полным правом сказать, что у него золотые руки и инженерный талант. Он и краснодеревщик, и живописец, и слесарь. Ему принадлежит ряд очень ценных нововведений на стане, которые принесли государству большую пользу.
— Значит опять неудача, — сказал он.
— Да, опять начинать сначала.
— А не попробовать ли начать возвращение механизма кантования в момент прокатки полосы, а? — сказал Кандауров и, остановившись, испытывающе посмотрел на Ситкова. Тот как бы встрепенулся, потер лоб и начал быстро барабанить пальцами по железным перилам переходного мостика.
— А скручивать полосу не будет? — спросил он и, получив отрицательный ответ, забарабанил еще быстрее. — А что скажет командир? — обратился он к Хусиду.
— Мысль, пожалуй, правильная. Мы можем найти недостающие нам доли секунды для возвращения механизма кантования в исходное положение, — ответил Хусид.