Южный Урал, № 31

Говорят, что очень часто человек меняется вдруг. Причины могут быть великие и малые, но одинаково сильные и неотразимые. И если говорить о Тане, то, пожалуй, более яркого подтверждения этой мудрости едва ли можно найти. Таня после событий последней недели, особенно после этой бессонной ночи, огляделась вокруг внимательно и поняла, что жизнь ее круто переломилась. Она впервые во все глаза посмотрела на людей, окружающих ее, и с огорчением подумала, что не знает их.

Но теперь это неважно. Она будет их знать, ибо хочет этого, они будут ее друзьями, ибо она верит в них.

Леонид Куликов ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЛЕЖУ В ПОСТЕЛИ Я… Стихотворение

Десять лет лежу в постели я,
Дни и ночи — десять лет.
Юбилей не для веселия,
Юбилей не для газет.

Без конца тюрьма кроватная —
Не уйдешь, не уползешь.
Эх ты, хворость непонятная,
Погубила ни за грош.

И теперь уж не развяжется
Этот мертвый узелок.
А бывает — крышкой кажется
Мне беленый потолок.

Не расскажешь боль сердечную,
Волны муки и тоски,
Эти думы бесконечные,
Поседевшие виски.

Да и незачем рассказывать,
Перетягивать струну.
В жизни много было разного —
О хорошем вспомяну.

Да, судьба моя унылая
Тем удачлива была,
Что со мною мама милая.
Что душа ее светла.

Да еще одно хорошее,
Озарившее мой век:
Я не раб, не жертва божия —
Я советский человек.

И печалит мысль одна меня,
Что сгораю без огня
И что нет на Красном знамени
Ни кровинки от меня.

Валентина Левченко Я ТВОЙ ХАРАКТЕР УЗНАЮ… Стихотворение

Еще поля под снегом дремлют,
С утра мороз — совсем январь.
И все ж весна спешит на землю,
Опережая календарь.

Уходят в прошлое метели,
И днем с двенадцати часов
Нигде не скрыться
                            от капели,
От воробьиных голосов.

И ветерок далеких странствий
Играет
           за воротником.
…Но я
         с весны
                    непостоянством
На личном опыте знаком.

С утра — январь седобородый,
А днем — опять звенеть ручью.
В причудах матушки-природы
Я твой характер узнаю.

Михаил Смердов ДЕД УШКО И НАСТЯ-ДУШКА Сказ

Эх, ребятки! А что я вам расскажу. Слушайте-ка.

Было это в старо-престарую бытность, когда ваши деды еще, знать-то, голопузыми ребятешками по улицам собак гоняли, а то, гляди, может, и в зыбках качались. Вот в эту самую бытность и жил в нашем селе дед Ушко. По-крещеному-то его Митрием Афанасьичем величали. А Ушко — это еще в молодые годы за ним укрепилось, с той поры, как ему отец Викентий, поп нашего прихода, ухо невзначай литовкой напрочь отхватил. Митрия Афанасьича тогда за его небольшие лета еще просто Митькой-чеботарем звали. А чеботарь он, сказывают, был отменный. Такую обувку ладил, что хоть всю округу обойди, да только лучше Митриевой работы все одно ни за какие деньги не сыщешь. Он даже самому управляющему горным округом — был раньше этакий — заказы исполнял. А ведь тот у плохих мастеров шить не станет: губа не дура, вкус знает.

И вот как-то, в Петровки, что ли, подвыпил Митрий с друзьями малость, отяжелел (сивуха — штука поганая), утянулся в церковные овсы, с глаз людских подальше, да и завалился в борозду спать. А батюшка-то, не знаю, с чего его угораздило (может, поразмяться захотел после заутрени), заложил гнедого мерина в ходок, взял косу, да и отправился в поле. И надо же было этак сделаться! Подъехал он самый раз к тому месту, где Митрий пьяный спал. Слез с ходка, поглядел на овсы — высокие да густые! — скинул свой поповский малахай, поплевал на ладони да как взмахнет с пригорка литовкой (а силенка была ладная) — у Митрия ухо напрочь и отхватил. Диво, что самого не зацепило, а то бы конец парню.