Этим временем судьи устанавливали лёгкую трёхгранную рейку между двух сторон и объявляли начальную высоту.
Каждый участник имел право на три прыжка. Те же, кто в эти три попытки не перепрыгивали через рейку, выбывали из соревнования. Рейка поднималась на 5 сантиметров выше и соревнование продолжалось. По правилам каждый спортсмен имел также право начинать прыжки с любой высоты. И Мак пользовался этим правом как истинный артист. Мак знал себе цену.
На каждый очередной вызов прыгать, он небрежно бросал — «пропускаю». И чем выше поднималась планка и меньше оставалось участников, тем удивлённей становились лица судей и одобрительный гул трибун.
Наконец, Мак оставался один. Обычно это было, когда подъём рейки достигал 155—160 сантиметров. Только одному Сучкову удавалось иногда держаться вместе с Маком до высоты 170.
Мак не спеша сбрасывал с себя тренировочный костюм. Он мог теперь не торопиться. Теперь он был хозяином стадиона. Сотни глаз были прикованы к его мускулистой и в то же время лёгкой фигуре. А он стоял неподвижно как изваяние, уронив белокурую голову на отливающую бронзой грудь — Мак сосредотачивался перед прыжком. И вдруг, как бы проснувшись, он бросался к рейке и распрямившись точно пружина, взлетал вверх. На лету он собирался в комок и, вытянувшись вдоль рейки, приземлялся в яму с песком.
Не успевали смолкнуть рукоплескания, как он, охваченный вдохновением, снова бежал легко и пружинисто, припадая в земле и, взвившись в воздух, перекатывался через планку, поднятую судьями ещё выше. Выпрямившись под грохот оваций, ослепительно улыбаясь, он проходил под рейкой, не касаясь её головой. И вслед ему летело с трибун неистовое — «Браво, Мак, Маку — ура!».
Этой минуты он ждал сейчас с нетерпением, внешне равнодушный ко всему, что происходило вокруг.
…Судьи объявили очередную высоту. Услышав свою фамилию, Мак как и обычно, лукаво улыбаясь, сказал: «пропускаю».
До высоты 145 сантиметров держалось только 6 человек. Маку было ясно, что лишь двое кроме него смогут прыгнуть на 155: вот этот долговязый парень, стоящий на старте, обладающий хорошей «прыгучестью», но технически беспомощный и, пожалуй, «торпедовец», прыгающий неплохим восточно-американским стилем, остальные «сойдут» на высоте 150.
Мак окинул критическим взглядом парня, сидящего с ним родом, который так же как, и он не начинал ещё прыгать. Это был «сюрприз» Погасяна.
«Удивительно похож на брата», — подумал Мак. — «Сухой и длинноногий, ступня подъёмистая — типичный прыгун», — отметил он. — «И глазное, чортовская выдержка: сидит, уткнулся в кроссворд и делает вид, что его совершенно не интересует происходящее. Посмотрим, куда денется твоё хладнокровие, когда рейку поднимут выше».
То, что «Спартак» по сумме результатов, показанных в других видах соревнований, был на 3 очка впереди «Динамо», Мака нисколько не волновало. Эта разница была настолько ничтожна, что прыгни Мак всего на 5 сантиметров выше спартаковца, и победа его команды будет обеспечена. В своей победе Мак не сомневался. Его сейчас интересовал другой вопрос: с какой высоты начнёт прыгать «сюрприз», как он мысленно называл теперь конкурента.
— Высота 160! — объявил судья.
Один за другим пытались прыгуны преодолеть рейку, установленную на высоте их плеч, и всё безрезультатно. Рейку стали поднимать выше. Мак с напряжением ждал действий противника. «Посмотрим как ты завертишься, когда тебя вызовут», — думал он про Сучкова. По когда долгожданный момент наступил, тот не завертелся, он даже не пошевельнулся, чтобы снять костюм или одеть туфли, он даже не взглянул на рейку, лишь скучающе протянул: «пропускаю».
Слова «сюрприза» были подхвачены восторженными криками и аплодисментами той части трибун, где расположилась команда «Спартака». Когда же Мак, вызванный судьёй, повторил это словом — радостный гул перекатился на восточную трибуну, где сидели болельщики «Динамо».
Судьи, как казалось Маку, невероятно долго возились у стоек, поднимая планку и проверяя измерительной рейкой её подъём над землёй. Наконец, старший из них объявил:
— Высота сто семьдесят пять сантиметров! Прыгает Сучков! Максимову приготовиться!
«Сюрприз» положил на траву журнал и отрицательно покрутил головой.
Даже Мак, сидящий с ним рядом, не смог расслышать его «пропускаю», — буря восторженных криков потрясла воздух. Мак растерялся. Рейка была установлена на высоте, о которой многие прыгуны не могли даже мечтать, а его противник даже не собирался одевать туфли. Они лежали рядом на траве, связанные широкой тесьмой, и, как казалось Маку, насмешливо поблескивали остро отточенными шипами.
Когда, назвали его фамилию. Мак рывком отбросил тренировочные брюки, которыми кутал ноги, чтобы сохранить в разгорячённых гимнастикой мышцах тепло. Решительно подойдя к рейке, он несколько раз взмахнул ногой выше головы, как бы примериваясь к прыжку. Возвращаясь к сделанной им отметке начала разбега, он заметил, что Сучков, не торопясь, развязал туфли и стал их одевать. Мак круто повернулся к судьям и отрубил: «пропускаю!».
Никогда ещё даже самые удачные прыжки его не вызывали таких восторженных оваций…
Судьи стали поднимать рейку.
Когда была назначена высота 180 и Сучков, возившийся в это время со шнурками, не поднимая головы, выдавил да себя «пропускаю!», Мак был потрясён — 180 сантиметров! — это был его предел.
Снова вызванный судьями, он в такой яростью бросился к рейке, что сшиб её, не успев взлететь.
— Попытка, — бесстрастно констатировал судья, ставя рейку на место.
Вторая попытка была удачней. Когда Мак взлетел над планкой, затаившие дыхание трибуны радостно охнули. Но, падая в яму с песком, Мак задел рейку рукой и она, подпрыгнув несколько раз на держателях, упала на землю.
— Попытка, — сказал судья.
Теперь у Мака оставался один, последний прыжок.
«А что, если он опять собьёт рейку?» При этой мысли Мак почувствовал как неприятно липки стали его ладони, и ему показалось, что кто-то сдавил его горло. — «Надо взять себя в руки».
Мак попытался анализировать причины своих неудач. В первом прыжке губительным несомненно оказался безрассудно быстрый разбег: сила инерции понесла его вперед, на рейку, не дав взлететь. Тут всё было ясно. Но во второй раз? Он плавно начал разбег: весь прыжок прошёл в хорошей ритме, толчковая нога, как будто точно попала на нужное место.
Мак подошёл к стойкам, чтобы рассмотреть след, оставленный на черной гари сектора шипами его левой ноги. — Да, здесь тоже всё правильно — четыре ступни от рейки. Значит всё дело в излишней напряжённости, в нервах. Надо забыть обо всём, итти на рейку как на тренировках, как бы играючи, и тогда всё будет хорошо».
Мак долго стоял, уронив голову на грудь, будучи не в силах начать разбег. Потом прошёлся несколько раз взад и вперёд по сектору и снова стал на старт.
«Если он не возьмёт высоты, если такая же участь постигнет Сучкова — победа всё равно останется за «Спартаком».
Всего на три очка шёл впереди «Спартак». Три дня состязались товарищи Мака, борясь в двадцати с лишним видах лёгкой атлетики за каждое очко для общей победы. А он, как азартный игрок, забыв интересы коллектива, с каждым своим «пропускаю» швырял на ветер полтысячи, шестьсот, семьсот и больше очков. И вот, когда пришло время брать вещь на этом проклятом аукционе, он растерянно шарит у себя по карманам, а его противник с злорадством ждёт того момента, когда всем станет ясно, что ему нечем платить. И толпа, окружившая их, тоже ждёт.
…Трибуны ждали, но они теперь не существовали для Мака, как и не существовало Сучкова. Перед ним была рейка, установленная на высоте 180 сантиметров, и её нужно было взять. Он знал, — этого ждут от него тренер, команда, победа которой зависела теперь только от него одного.