Ч е л н о к о в. Господина Шмауса интересует нажива. Судьбы российской металлургии не могут его волновать. (Входит Шмаус.)
Ш м а у с. Привет. Вы меня приглашали?
К а л м ы к о в. Да, да, Ганс Францевич. Знакомьтесь, уполномоченный нашего горного начальника, князь Челноков.
Ш м а у с (здоровается, садится). Вчера знакомились в моей мастерской.
К а л м ы к о в. Хотелось бы знать ваше мнение, Ганс Францевич, по очень важному вопросу.
Ш м а у с. Я к вашим услугам.
К а л м ы к о в. По высочайшему повелению государя нашей фабрике приказано удвоить выпуск холодного оружия.
Ш м а у с. О, правильно!
К а л м ы к о в. Государь, господин министр (глядя на Челнокова) да и мы возлагаем на вас все свои надежды.
Ш м а у с. Наш большой долг — помочь России.
Ч е л н о к о в (с иронией). На ваше великодушие мы только и полагаемся.
Ш м а у с. Я могу заключить контракт.
Ч е л н о к о в. Мне не все ясно. Потребуется много людей, знакомых с этим делом.
К а л м ы к о в. Надеюсь, что Ганс Францевич и наших людей обучит. Не так ли?
Ш м а у с. У нас есть такое соглашение.
К а л м ы к о в (Челнокову). Можно приступить и к контракту.
Ч е л н о к о в. С контрактом придется подождать. Я поставлю в известность господина министра и горного начальника, что господин Шмаус дал согласие на отливку стали. Мне хотелось бы знать сроки.
Ш м а у с (встал). Самим готовить сталь?
Ч е л н о к о в. А вы разве нас поняли иначе?
Ш м а у с. Я полагал, что сталь даст Англия.
К а л м ы к о в. Англия даст немного. Остальное придется самим делать.
Ш м а у с. О! Иван Иванович, отливка стали — сложное дело. Очень сложное.
Ч е л н о к о в. Решайте. Я должен написать об этом в столицу.
Ш м а у с. Письмо писать один час. Для отливки потребуются печи, тигли, люди.
Ч е л н о к о в. Но ведь господин Аносов приготовил тигель из английского графита.
Ш м а у с. Аносов! Аносов один тигельный горшок делал целую неделю. И он годится детям на горшки.
Ч е л н о к о в. Я не понимаю вас, господин Шмаус, что вы хотите?
Ш м а у с. Мне нужно время подумать, посоветоваться с профессорами в столице.
Ч е л н о к о в. У нас нет времени ждать.
К а л м ы к о в. Не понимаю, князь.
Ч е л н о к о в. Пусть господин Шмаус советуется, думает. А мы это дело сейчас же возложим на господина Аносова. У него есть успех. Людей своих он обучил.
Ш м а у с. Ха-ха-ха, господин Аносов имеет успех. Ха-ха… Может, он и моих людей обучит? Вы, господин Челноков, есть шутник.
Ч е л н о к о в. Почему же? Господин Аносов окончил горный корпус с золотой медалью.
Ш м а у с. Медаль, господин Челноков, украшает грудь, а не голову.
Ч е л н о к о в. Вашу голову, господин Шмаус, украшает всего лишь шляпа. Да и та, если не ошибаюсь, из нашего материала.
Ш м а у с (вскочил, схватил шляпу). О! О! Вы так со мной! Я могу покинуть фабрику. (Убежал на второй этаж.)
Ч е л н о к о в. Никуда не уйдет. Россия для него, что дойная корова.
К а л м ы к о в. Ах, боже мой! Зачем же грубости? Он может покинуть фабрику, Россию. Мы же будем в ответе, что мы без него?
Ч е л н о к о в. Россию он не покинет. Таких глупцов, как у нас в столице, он нигде не найдет. (Уходит.)
К а л м ы к о в (стоит в отупении). Вот каналья! Отродясь такого не видал. В столице все глупцы…
Входит Чижов.
Ч и ж о в. Вы меня сторонитесь, Иван Иванович, а я вам служу, как верный пес. Сейчас случайно разговор ваш слышал, не удивляюсь. Князь Михаил Никитич Челноков (оглядываясь) состоял в заговоре против самого государя…
К а л м ы к о в. Да ты в своем уме, Нил?
Ч и ж о в. Достоверно все известно. Живет под наблюдением. Отбывал срок на Кавказе, а сейчас на Урал перевели.
К а л м ы к о в (опускаясь в кресло). Что ж это! Зови Лизу, Лизу сюда! (Чижов уходит на второй этаж.) Пока не поздно, господина Аносова со всеми фантазиями — на Артинский завод. В глушь каналью!
З а н а в е с.
Справа — озеро, слева — лес. Вдали видны горы. Осень. Горит костер.
А н о с о в (насвистывая песню, складывает в мешок камни). Богатую коллекцию собрали. (Показывает Швецову.) Что, по-твоему, содержит в себе этот камень?
Ш в е ц о в (берет камень, рассматривает). Медь, Павел Петрович, — вот они, красные жилки.
А н о с о в (берет у Швецова камень). Это — наш ключ к медным залежам. (Кладет в мешок.) Богатства Урала неисчислимы, но мало разведаны. Все есть на Урале — от благородных металлов до железной руды. Мы пользуемся крохами этого богатства. А ведь будет время, когда на склонах гор этих построят множество фабрик и заводов. И все у нас будет свое — ничего не нужно будет ввозить из других стран.
Ш в е ц о в. Найти бы графит, так мы и сейчас обошлись бы без заграницы.
А н о с о в. Найдем и графит. По всем соображениям, должен быть тут графит. Сделаем из него славные тигли и сварим сталь не в пример английской. (Вынимает из чехла кинжал.) Вот такую сварим, булатную. (Отрезает бечевку, завязывает мешок.)
Ш в е ц о в. Разрешите полюбопытствовать. (Берет кинжал, рассматривает.) Ах, красивый какой! Не Ивашка ли Бушуев разукрасил его так?
А н о с о в. Хороши рисунки мастера Бушуева, но и они со временем сотрутся, а эти вечны. Эти кристаллы имеют такое красивое расположение.
Ш в е ц о в. А где их делают, ножи эти?
А н о с о в. Сейчас нигде. Секрет изготовления булата утерян давно. Родиной булата считается Дамаск. И вот что загадочно… Ведь техника в то время совсем в пеленках находилась. Надо полагать, что сталь получали прямо из руды — на горне.
Ш в е ц о в. А наши, русские, знали что-нибудь про булат?
А н о с о в. Вероятно, знали. В XII веке было написано сочинение «Слово о полку Игореве», там говорится, что воины Всеволода поражали половцев булатными мечами. (Справа раздаются крики: «Эге-ге!») Наши ребята что-то нашли. Пойдем поглядим.
Уходят. Из-за куста к костру подползает Карась в лохмотьях, в изорванной папахе, заросший, босой. Озираясь, греется у костра. Заметив мешок Аносова, торопливо развязывает его. Из мешка высыпались камни.
К а р а с ь (взял в руку камень). Крепенький барский хлебец, не укусишь.
Ш в е ц о в (пришел вслед за Карасем). Что ищешь?!
К а р а с ь. Иззяб я… Обогреться у огонька хотел…
Ш в е ц о в. Чай, в мешке огонька не бывает.
К а р а с ь. Два дня не ел. Хлебушка раздобыть хотел.
Ш в е ц о в. Беда с тобой. Ну, грейся. (Бродяга сует к костру руки, ноги.) Аккуратней, не обожгись. Дальний будешь?
К а р а с ь. Из деревни Рыбьевой, Владимирской губернии.
Ш в е ц о в. А звать как?
К а р а с ь. Яков Карась.
Ш в е ц о в. Не врешь?
К а р а с ь. Нешто я некрещеный, врать. Истинный бог, Карась. У нас в Рыбьевой все фамилии такие: Ершов, Окунев, Налимов, Щукин. Барин так надумал, каждому назначил фамилию, зависимо от характера.
Ш в е ц о в. У-умный был у вас барин, нечего сказать! (Достает кусок хлеба, дает бродяге.)
К а р а с ь. Куда там: ума палата! (Жует.) Он Антона Налимова за суперечье в раки перекрестил. А тот взбеленился, пустил красного петуха в усадьбу барину. Да и скрылся в ту же ночь. И сейчас где-то в бегах.
Ш в е ц о в. А ты давно в бегах?
К а р а с ь. Я не в бегах, а в укрытии. Уж и запамятовал — никак годков шестнадцать. С той зимы, когда Златоустовскую фабрику от купца Кноура в казну забирали.